Я дернулся, и чуть не сбросил чемодан на пол. Оказывается, в ложу вошел кто-то из персонала. Вероятно, услышал, как мы говорим… А может, заметили, что нет охранников… Истеричные вопли удалялись и множились.
Ну всё. Сейчас фойе запрудит народ, образуется давка…
Девяносто пять… Девяносто четыре…
— Должны быть пожарные лестницы! Главное, вынести её из здания…
Я осторожно закрыл крышку, подхватил чемодан, стараясь не нарушить того положения, в котором он был, и, крякнув, выпрямился.
— Давай вперед, будешь расчищать путь. У нас полторы минуты. — Лёшка кивнул, и повернулся ко мне спиной.
* * *
Он ошибся всего один раз. Толкнул неприметную, крашеную жуткой коричневой краской дверь… Я вздохнул с облегчением. Думал, наконец-то выход!
Ярко освещенный зал. Зеркала, натертый паркет. И пятьдесят пар удивленных глаз. Мертвая тишина. Девочки — балеринки, похожие на ночных мотыльков в своих серых юбочках и черных трико…
— Срочно покинуть здание! — Лёшка опомнился первым. — В театре бомба! Выходите наружу!
Пятьдесят пять… Пятьдесят четыре… — в моей голове будто горело электронное табло, совсем как в чемодане.
— Как пройти на крышу? — сообразил крикнуть я вслед девочкам. Одна повернулась, махнула рукой куда-то из зала.
— Там… — я выскочил за дверь и огляделся.
Вот! Пожарная лестница! Как мы её прозевали? Правую руку ломило, плечо выворачивало из сустава, и приходилось только молиться: не выронить бы чертов чемодан…
Сорок две… Сорок одна…
Лезть вверх было неудобно, Лёшка толкал меня в спину и поддерживал. Один раз я споткнулся, адски рассадил голень. В спине что-то болезненно хрустнуло и потянулось… Нечеловеческим усилием сохранил равновесие, перевел дух, и полез дальше.
Крыша! Еле протиснулся в люк. Алекс — за мной. Огляделись. Невдалеке — купол главного зала, а мы — на плоской площадке, одна сторона выходит на замерзший канал, три другие — на улицы.
Двадцать… Девятнадцать…
— Бросай её здесь, и прыгаем! — Лёшка тоже едва дышал и был мокрый, как мышь.
— Куда прыгаем?
— В канал! Больше некуда! — он схватил меня за рукав.
— Разобьемся! Тут метров пятнадцать!
Доверься мне! Хоть раз, мать твою так, поверь мне! ДАВАЙ! БРОСАЙ ЕЁ! БРОСАЙ СЕЙЧАС ЖЕ!
Я застыл на краю. Внизу — автостоянка, людей вроде бы не видно. Если оставить бомбу здесь, взрывом никого не заденет…
— ВРЕМЯ ВЫШЛО! — он вырвал чемодан, положил на крышу и потащил меня к краю.
— Там же лед! Разобьемся на хрен!
Лёшка посмотрел мне в глаза, губы продолжали беззвучно шевелиться.
Четыре… Три… Две…
— А хрен с тобой! Давай!
Обнявшись, мы прыгнули, а сзади распухало огромное, огненное, и уже шла взрывная волна, и нарастал грохот, затылок и спину палило жаром, и потом мы ухнули в воду, пробив корку льда…
…Мне шесть лет. Перед нашим домом — стройка. Там страшно интересная яма, метра три глубиной и шесть-семь шириной. Можно играть, будто это — подземная крепость или пещера. Зимой в ней скопилась вода и замерзла. Мы с пацанами спускались на лед, и, осторожно скользя, бродили по дну, разглядывая вмерзший мусор…
Однажды лед проломился, и я с головой ушел в черную, ледяную воду. Помню страх. Ноги скользят, я никак не могу встать, ворочаясь в намокшей одежде. Резиновые сапоги не находят опоры. Наконец, собрав все силы, я оттолкнулся и выпрыгнул — воды оказалось по пояс…
В тот раз со мной никто не пошел. Я был совершенно один, и если бы не смог подняться, если бы наглотался воды…
Обожгло холодом. Грудь сдавило железным обручем, не мог ни вдохнуть, не выдохнуть. Барахтаясь в ледяной каше, вновь оказался в детстве. В той самой яме… Но сейчас я не один.
У нас получилось! Мы спасли людей и даже, черт побери, остались живы! Постарался ли мой друг Алекс, или Господь, сжалившись, подставил свою ладонь, но мы остались целы. Нас не разнесло взрывом, и мы не расшиблись насмерть о лед канала. Значит, зачем-то мы еще нужны на этом свете…
— Лёха! Ты где? Лёха… Лёх! — наверное, я рано обрадовался.
Нырнув, стал шарить по дну, но натыкался лишь на какие-то палки и прочий мусор. Вынырнув, оглядел черную воду под взломанным нашим падением льдом.
Сердце сжалось, и… не отпустило. Боль в груди нарастала, темнело в глазах, поплыли цветные пятна… Нет! Нет, мать вашу за ногу! Нельзя сдаваться! Он где-то здесь, надо только хорошенько поискать. В ледяной воде смерть мозга наступает гораздо медленнее… Это я помню из курса по спасению на водах, еще с армии.
Я же умею искать! Меня же Рашид учил! Надо сосредоточиться. Надо… В последние несколько дней я чувствовал себя котенком, которого мать тащит за шкирку, куда ей заблагорассудится. Я всё время был заложником разных обстоятельств — или думал, что это так. Но сейчас… Если не я, то мальчишка умрет. Захлебнется грязной водой и утонет. Действуй, полковник Воронцов! Кроме тебя — некому…
Пытаясь не обращать внимания на разрывающую грудь боль, сосредоточился, и снова нырнул. Сразу наткнулся на башмак. Нога! Я потащил её наверх.
Черт! Это на улице так темно, или я теряю зрение? Вижу только расплывшиеся шары света… На ощупь исследую вытащенное тело. Это должен быть он, Лёшка! Его куртка, руки, голова… Дышит или нет?
