Бог играет в кости - [80]

Еле догнал его у входа, схватил за рукав.

— Подожди! Обещай, что не будешь ничего делать, пока не убедишься…

— Убедиться в чем? Слушай, поверь мне уже! Для него сотня людей — тьфу, пустое место!

— Даже если и так, мы — не судьи!

— А кто тогда? Кто?

Он вырвался и шагнул в высокие двери. Я — за ним. Ожидал, даже рассчитывал, что нас завернут прямо от входа: билетов нет, к тому же опоздали… Но, к сожалению, этого не случилось. На это его удачи хватило.

— Для начала — в зал. Надо осмотреться… Траск, если и вправду здесь, будет в ложе.

Вбежав в яму партера, я понял, что так мы ничего не добьемся. Темно, балконы далеко — даже не видно, есть там кто, или нет. Проверять все подряд? Или воспользоваться Лёшкиной удачей? И тут меня осенило. Императорская ложа! Ну конечно! Где ему еще быть?

Лебединое… Уже близка развязка первого действия, оркестр играет всё громче, трагичнее, музыка взлетает под своды театра… Поворачиваюсь к Алексу — никого. Я его всё-таки упустил.

Твою дивизию! Пока я хлопал ушами, он смылся. Не иначе, решил меня не впутывать. Что ж, на его месте я поступил бы так же… «Цель вижу, в себя верю».

Музыка оборвалась и зал накрыло аплодисментами. Сейчас народ двинется к буфетам и начнется черт знает что!

Торопливо вернувшись в фойе, я поискал глазами лестницу, ведущую к ложам. По ней спускался разодетый в пух и прах народ. Лёшки видно не было. Я побежал. Плевать на осторожность. Если он сейчас что-нибудь вытворит… Публика шарахалась в стороны, послышались возмущенные крики — пускают мол, всяких сумасшедших.

Не обращая внимания, я пробирался к балконам. Главное, делать вид, что всё путем. Если меня поймает охрана — без Алекса, я имею в виду, — в лучшем случае выкинут на улицу. А в худшем… В полицию? И что тогда будет делать моё Горе?

Вот и ложи. Вышколенные ливрейные, прямо как в Екатерининские времена. В париках, мать их за ногу! Я сделал несколько глубоких вдохов, пригладил волосы, снял куртку и пристроил на стульчик — здесь же все без верхней одежды… Расправив плечи, нацепил своё самое надменное выражение, прямо как раньше, в Управлении. Главное, делать вид, что ты здесь — на своем месте. Выдох и — вперед!

…Рядом с императорской ложей пусто. Не иначе, Горе моё постаралось. Предчувствуя дурное, я заглянул за тяжелую портьеру. Так и есть! Здоровый мужик в синей ливрее и съехавшем на ухо паричке мирно сопит, прислоненный к стенке. Где-то здесь и второй… Можно даже не искать. Ладно, не убил — и на том спасибо. Но скоро их кто-нибудь обнаружит, так что надо торопиться. Вытащив пистолет, я раздвинул шторы…

Сначала показалось, в темной, просторной ложе, уставленной мягкими креслами, никого нет. Потом я заметил тень, и подумал, что это Траск. Нацелил пистолет, но тут же понял, что ошибся. В голове неслось вихрем: «он не пришел?» «Лёшка его убил, тело спрятал, а теперь сидит и страдает?»

И только приблизившись вплотную понял, что Алекс держит на коленях довольно крупный «дипломат». Удивился было, откуда у него чемодан? Но тут же догадался, что это… В горле пересохло, ладони стали липкими, а спина разом взмокла. Реальность ужалась до узкого тоннеля.

— Это то, что я думаю? — он кивнул.

Хотелось спросить, какого черта он держит её на коленях, но это было глупо.

— Открывал?

— Нет.

Присев на корточки, я всё не мог оторвать глаз от черного, даже на вид тяжелого прямоугольника. Есть, конечно, опасность, что она взорвется при нажатии на замок или на крышку… Но обычно так не бывает. Те, кто оставляют бомбы, всегда хотят насладиться паникой жертвы.

— Ты мне не верил! Думал, я сочиняю!

Отложив пистолет, я попытался сообразить, что же теперь делать.

— Я был прав! Он решил взорвать театр, а ты…

— Успокойся. Может, там кальсоны.

Если б не чемодан на коленях, он бы вцепился мне в горло.

— Кальсоны? Ну так давай откроем и увидим! — Алекс взялся за крышку.

— Стой! — я едва успел поймать его за руки. — Что бы там ни было, не спеши… Если старые трусы или мятые газеты, и хрен бы с ними. Полежат. А вот если…

В голове билась одна мысль: «я же знал. Знал, что сегодня — последний день!»

Успокаивал себя, убеждал, что Лёшка ошибается, что просто мутит воду и треплет мне нервы. Предвкушал, как буду читать ему лекцию о вреде параноидальных мыслей…

— Давай так: перекладываем чемодан на стул. Потом я откину крышку, и если там бомба, ты сразу «щелкнешь». Идет? Ничего страшного! Ты её отключишь, а потом мы вынесем эту дрянь из театра. И никто ничего не узнает… — он молча кивнул.

Я взял чемодан и аккуратно, стараясь не нарушить равновесия, опустил в соседнее кресло.

— Готов?

Он поднялся на ноги, и опять кивнул.

— Давай.

Сто двадцать… Сто девятнадцать… Сто восемнадцать…

Сучий потрох! Гребаный псих! Лёшка был прав, этот Траск — ненормальный!

— Ты почему не «щелкаешь»? — я не мог оторвать глаз от таймера.

Сто шестнадцать… Сто пятнадцать…

— Я пытаюсь! Ничего не выходит!

Он тяжело дышал, лицо покрылось потом, и было белым, как бумага.

Сто десять… Сто девять…

— Илюха! Я не могу! Не получается!

Сто семь… Сто шесть… Сто пять…

Спокойно… Спокойно…

— Там, на улице, была стоянка для машин…

— А-А-А! Это бомба! Это бомба! — истеричный визг понесся по коридору.