И третье - человек я не боевой. Чтобы обратить мое искусство обратно в жизнь, мне нужно тратить чрезвычайное количество энергии и заводить знакомства с местными к.-скими тузами и шишками печатного слова. Пить с ними водку. А я этого не хочу. Я водку вообще терпеть не могу. На водку уходит много денег, и болит голова.
Поэтому целыми днями сижу я у себя в библиотеке и ровным счетом ничего не делаю.
Все время думаю. Думаю, что если Дионис - бог, а Мидас - царь, то кто же тогда я? Ведь мое прикосновение все обращает в искусство. Кто же я-то тогда есть такой?
И тогда я горделиво посматриваю на окружающих, ожидая, когда же наконец и они признают во мне какого-либо властелина.
А Дом народного творчества у меня сгорел очень просто. Я как-то сплю ночью в своей квартире. Вдруг звонок по моему телефону 2-54, и говорят:
- Это вы? - говорят.
- Я,- отвечаю.
- У вас Дом народного творчества горит.
- Я вас привлеку к административной ответственности за телефонное хулиганство, хулиган,- сказал я и повесил трубку.
А утром проснулся и думаю: ой-ой-ой, а что, как он и взаправду горит?
Встал, оделся, умылся, позавтракал, пошел, а там уже одни головешки.
И крутятся среди дымящихся развалин милиционеры, врачи и еще какие-то неизвестные мне представители общественности.
Выгнали, конечно. Но я особенно не огорчаюсь. "Живите, экономно расходуя свои силы",- сказал один мой товарищ, исчезая под колесами наехавшего на него трамвая.
1969
г. Красноярск
