Боевой гимн матери-тигрицы - [10]

К тому времени Лулу также начала брать уроки игры на фортепиано у Мишель, учительницы Софии, в Neighborhood Music School. Мне казалось, что я веду двойную жизнь. Я поднималась в пять утра и полдня изображала из себя профессора Йельского университета, а затем неслась домой ради ежедневных музыкальных занятий, в которых Лулу неизменно участвовала только благодаря угрозам, шантажу и вымогательству.

Как оказалось, Лулу была музыкантом от природы с практически абсолютным слухом. К сожалению, она ненавидела зубрёжку и не могла сосредоточиться во время занятий, предпочитая разговаривать о птицах за окном или о морщинах на моем лице. Все же с помощью метода Сузуки она быстро прогрессировала и была отличной исполнительницей. Во время выступлений она не была столь же безупречной, как её сестра, но все, чего ей не хватало с точки зрения техники, она с лихвой возмещала стилем и музыкальностью.

Примерно в то же время я решила, что Лулу стоит опробовать другой музыкальный инструмент. Друзья с детьми постарше говорили мне, что будет лучше, если у девочек появятся разные интересы, поскольку это сведёт к минимуму конкуренцию между ними. Это было особенно важно потому, что София становилась все лучше как пианистка, выигрывала одну за другой награды, а учителя, церкви и местные организации стали приглашать её выступить у них. Куда бы мы ни пошли, Лулу выслушивала восторженные отзывы о своей сестре.

Разумеется, возник вопрос, каким должен быть новый инструмент Лулу. Мои свекровь со свёкром, либеральные евреи-интеллектуалы, обладали собственным мнением по этому поводу. Они знали, что у Лулу непростой характер, и не раз слышали вопли и крики во время наших с ней занятий. Они убеждали меня умерить пыл. "Что ты думаешь о блок-флейте?" - спросил мой свёкор Сай. Крупный, крепко сбитый мужчина, похожий на Зевса, Сай владел процветающей психотерапевтической практикой в Вашингтоне. Он был очень музыкален и обладал мощным глубоким голосом. На самом деле прекрасный голос был и у сестры Джеда, что говорило о том, от кого именно Софии и Лулу достались такие гены.

“Блок-флейта? - недоверчиво переспросила моя свекровь Флоренс, услышав о предложении Сая. -  Как скучно”. Флоренс была арт-критиком и жила в Нью-Йорке. Недавно она опубликовала биографию Клемента Гринберга - скандального критика современного искусства, открывшего Джексона Поллока и американский абстрактный импрессионизм. Флоренс и Сай развелись двадцать лет назад, и свекровь не соглашалась ни с одним словом свёкра: “Может, что-нибудь более впечатляющее из гамелана? Может, она научится играть на гонге?”

Флоренс была элегантной космополиткой и искательницей приключений. Много лет назад она ездила в Индонезию, где была очарована яванским гамеланом - маленьким оркестром из 15-20 музыкантов, сидящих на полу по-турецки и играющих на ударных инструментах вроде кемпула (набора висячих гонгов разного звучания), или сарона (большого металлического ксилофона), или бонанга (кучки чайников, на которых играли как на барабанах, только звучали они намного звонче).

Любопытно, что французский композитор Клод Дебюсси так же отреагировал на гамелан, как и моя свекровь. Как и для Флоренс, гамелан стал для Дебюсси откровением. В 1895 году он писал своему другу, что яванская музыка “способна выразить каждый оттенок, даже самый невыразимый”. Позже он опубликовал статью, где назвал яванцев “удивительными людьми, которые музицируют так же, как мы дышим. Они учатся у вечного ритма моря, шума ветра в кронах деревьев и тысячи других звуков, которые они слушают с большим вниманием, не прибегая к помощи сомнительных трактатов”.

Как по мне, так Дебюсси просто переживал период увлечения экзотикой. То же самое произошло и с другими его французскими товарищами - Анри Руссо и Полем Гогеном, постоянно писавшими полинезийских туземцев. Особенно отвратительная вариация этого феномена существует в современной Калифорнии: мужчины с “жёлтой лихорадкой”, которые встречаются только с азиатскими женщинами, иногда с десятками женщин, вне зависимости от того, насколько те уродливы или из какой страны приехали. Для протокола: Джед до меня не встречался ни с одной азиаткой.

Возможно, причина того, что я не оценила гамелан в 1992 году во время поездки в Индонезию, кроется в том, что я боготворю трудности и рекорды. Не сосчитать, сколько раз я кричала Лулу: “Все ценное и стоящее является по-настоящему трудным. Знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы получить работу в Йеле?” Гамелан завораживает, поскольку эта музыка проста, неструктурированна и однообразна. А потрясающие композиции Дебюсси, напротив, отражают сложность, амбициозность, изобретательность, тонкий замысел, осознанное изучение гармонии, и да, влияние гамелана прослеживается в нескольких его работах. Но это все равно, что сравнивать бамбуковую хижину, в которой есть своя прелесть, с Версальским дворцом.

В любом случае я отказала Лулу в гонге, как и в блок-флейте. Мои инстинкты противоречили мнению родителей Джеда. Я была уверена, что единственная возможность для Лулу выйти из тени её умницы-сестры заключалась в игре на, возможно, ещё более сложном инструменте, требующем ещё более виртуозного владения. Поэтому я остановила свой выбор на скрипке. День, когда я приняла это решение - не посоветовавшись с Лулу и игнорируя советы других, - был отмечен печатью рока.