Бобби Фишер идет на войну - [39]

Однако Спорткомитет считал, что Ней — чрезвычайно плохой выбор. Ведь он мало чем мог помочь в шахматном анализе, уступая в классе остальным членам команды, а если Спасскому настолько необходим тренер, можно было подобрать профессионала. КГБ также обратил внимание на эстонца, не состоявшего в партии; в ходе матча сомнения в его адрес вышли на новый, более угрожающий уровень.

В августе 1971 года, когда Петросян готовился к встрече с Фишером в последнем матче претендентов, Спасский обсуждал детали своей подготовки со Спорткомитетом. Батуринский уже проинформировал Ивонина, что весь предыдущий год чемпион не слишком себя утруждал. Спасский сыграл 92 партии, 88 из них за рубежом. Ивонин подозревал, что Спасский сознательно избегает серьёзных соревнований, и указал на то, что он должен больше играть в Советском Союзе, где противники сильнее и сражаются жёстче. Было впечатление, что Спасский страдает синдромом потери формы после обретения титула чемпиона мира.

В июле 1971-го на небольшом турнире в шведском Гётеборге Спасский набрал восемь очков из одиннадцати (пять побед, шесть ничьих). На мемориале Алёхина в Москве, проходившем в ноябре-декабре того же года, он занял только шестое место, пропустив вперёд новое дарование — Анатолия Карпова и экс-чемпионов Смыслова и Петросяна. При этом он выдал серию не особо впечатляющих коротких ничьих. Однако Спасский был не единственным чемпионом, избегавшим жёсткого соперничества. Позднее в статье, опубликованной в «64», Василий Панов комментировал это так: «Ни один из наших чемпионов мира, за исключением Ботвинника, после обретения титула не играл в чемпионате СССР — сильнейшем современном турнире. Именно отсюда потеря ими вкуса к жёсткой борьбе. Даже в тех состязаниях, где чемпионы все-таки появлялись, они не отдавались игре полностью, не стремились к первому месту и часто — даже слишком часто! — вместо страстных поисков путей к победе довольствовались скромными «гроссмейстерскими» ничьими, уступая первое место более смелому и амбициозному сопернику».

Если от него ждали каких-то оправданий, то Спасский мог предъявить список своих личных проблем, которые Спорткомитет пытался помочь ему разрешить. Спасского выбивали из колеи обязанности, налагавшиеся на него, как на лидера советских шахматистов. Он должен был быть уверен, что Бондаревский и Крогиус могут официально проживать в Москве, что Бондаревскому увеличат зарплату. Ему хотелось поменять свою квартиру в сталинском доме на проспекте Мира, шумную и тесную, в которой негде было работать и ставить книги. Он требовал больше денег. Ему нужно было платить алименты первой жене и ухаживать за матерью. Вторая жена Лариса приехала в Москву с ребёнком, и он должен был заботиться о нем — для Василия нужно было найти подходящий детский сад. Учитывая все эти траты, 300 рублей в месяц ему не хватало, жаловался он Ивонину.

Высокопоставленный политик — заместитель министра — Ивонин также получал 300 рублей в месяц. Сначала он ответил Спасскому, что шахматы недостаточно финансируются по сравнению с другими видами спорта. Сам же он считал, что Спасский и так ведет привилегированный образ жизни; проблема была в том, что Спасский знал, как звезды спорта живут за границей. Однако требования чемпиона нельзя было игнорировать; когда они встретились в конце ноября, Ивонин сдался. Спасскому повысили стипендию до 500 рублей — теперь он получал на уровне министра; таким образом, он стал первым советским спортсменом, достигшим подобного уровня оплаты. Совет Министров — правительство — утвердил это увеличение как «персональный оклад».

16 ноября Виктор Батуринский представил в Спорткомитет отчёт о подготовке Спасского, выразив беспокойство по поводу отношения чемпиона к защите своего титула. Явно сердясь, он говорил о неготовности Спасского к выступлению под советским флагом и давал безжалостный обзор общей подготовки чемпиона мира к грядущей миссии:

Из-за сложного детства и пробелов в воспитании он позволяет себе незрелые замечания, нарушает спортивный режим и не выказывает необходимый уровень трудолюбия. Некоторые лица в нашей стране и за рубежом стараются играть на этих слабостях, питая его ложные представления о собственном величии, всячески подчёркивая «особую роль» чемпиона мира и стимулируя живущий в нем дух корысти.

Два пункта вызывают особую тревогу:

• он слишком много времени уделяет улучшению своих жилищных и бытовых условий (меняет квартиру, покупает дачу, чинит автомобиль); это может повлиять на тренировки, которые требуют стопроцентных затрат времени и энергии...

• бездумность во время публичных заявлений; его внимание на это обращали несколько раз.

На следующий день Спорткомитет утратил контроль над подготовкой Спасского.

Внутри правительственной структуры Спорткомитет подчинялся Совету Министров. Однако Советский Союз имел два (неравных) источника руководства. Действуя параллельно с правительством, которым на тот момент руководил Алексей Косыгин, реальным центром власти была коммунистическая партия. На самой вершине партийной иерархии находился Центральный Комитет во главе с Политбюро. ЦК КПСС и его секретари были сердцем политической системы, а генеральный секретарь Леонид Брежнев являлся истинным лидером страны (дипломатические круги недоуменно почёсывали головы: как мог Брежнев наносить государственные визиты за рубеж, если у него не было официальной правительственной должности?). Любой вопрос большой идеологической важности отправлялся на обсуждение в ЦК. Если ответ был положительным, Совет Министров получал право действовать.