БНР. Триумф побежденных - [72]

Сама программа содержала конкретные политические постулаты. Так, по аграрному вопросу кабинет А. Цвикевича провозглашал принцип крестьянского землевладения при регулирующей роли государства. Предлагалось создать государственный земельный фонд, куда в первую очередь отошли бы владения тех землевладельцев, «своих и чужих, кто во время борьбы за возрождение Беларуси действовал на благо чужих государств…», а также наделы осадников. Земля из этого фонда должна была отойти к малоземельным крестьянам и беженцам. Леса и другие природные богатства края национализировались. Вводились основные социальные гарантии — восьмичасовой рабочий день, страхование, пенсия и другие. При этом гарантировалось развитие частной инициативы и кооперации, с тем чтобы «обеспечить развитие краевой торговли и промышленности..»

Особо в программе оговаривалось отношение к трудовой интеллигенции, на которую возлагалась ответственность «сохранять и развивать белорусскую культуру на ее национальной основе». Правительство БНР, кроме того, объявляло свободу совести. При этом религия оставалась делом совести каждого гражданина и не должна была разделять народ.

«Возрожденный и объединенный после долгих веков страданий белорусский народ строит свое государство только для тех своих сыновей, кто живет трудом своих рук. Имя этого государства — Белорусская Народная Республика».

С критикой нового кабинета тут же выступил бывший премьер В. Ластовский, заявив, что его назначение прошло вопреки принятому еще в декабре 1919 г. решению, согласно которому правительство может избираться только пленумом Рады, что само по себе в новых условиях было фактически невыполнимо. В ответ А. Цвикевич якобы позволил себе высказаться в духе, что собирается «хоронить Ластовского по первому разряду». Более того, на собрании «граждан и политических деятелей белорусской колонии в Литве» В. Ластовскому и К. Дуж-Душевскому был объявлен… «моральный бойкот» за то, что своим поведением они разрушали «общий белорусский политический фронт». А еще два месяца спустя В. Прокулевич как государственный секретарь потребовал у В. Ластовского вернуть государственную печать, а также загранпаспорта, выданные ему и его жене.

25 сентября 1923 г. в связи с резким ухудшением белорусско-литовских отношений было принято решение перенести работу правительства БНР из Ковно в Прагу. Кроме того, 14 октября 1923 г. И. Мамонько как вице-председатель Рады БНР обращается к П. Кречевскому с письмом, в котором объявляет правительство А. Цвикевича незаконным и требует немедленного приезда в Прагу П. Кречевского и В. Захарко, в противном случае угрожая открыто выступить «…против нарушения… Конституции БНР». К решению распустить правительство А. Цвикевича присоединилась и П. Бодунова, которая как член правления Рады БНР поддержала И. Мамонько.[224] Речь шла даже о роспуске самого президиума Рады. В ответ П. Кречевский пригрозил бойкотом И. Мамонько и П. Бодуновой. Конфликт удалось разрешить лишь после вмешательства украинской диаспоры в Праге.[225]

Ситуацию усугубило выступление В. Ластовского в конце сентября в Женеве на конференции порабощенных Польшей народов. В своей речи он осудил не только Варшаву, но и Москву. Белорусский политик подчеркнул:

«…Под Польшей Беларусь ограблена, унижена, потонула в море крови и слез. Вторая половина Беларуси оказалась в старых, заново налаженных московских оковах…»

И только Литва, по мнению бывшего главы БНР, могла «подать руку помощи» белорусскому народу.

Даже подготовка к поездке вылилась в очередной конфликт. Накануне П. Бодунова через Ковно и Гданьск выехала в Берлин. Здесь она встретилась с В. Ластовским и дала свое согласие на поездку на конференцию. Тут же в номере у Пурицкого прошла встреча с А. Цвикевичем и П. Кречевским. Последние выдвинули ультиматум, заявив, что если Ластовский поедет в Женеву, правительство БНР «будет протестовать». Тем не менее П. Бодунова и В. Ластовский продолжили работу над мемориалом, в котором собирались осудить политику Польши по отношению к белорусскому меньшинству. Кроме собственно белорусов, свой протест должны были заявить делегаты от литовского, украинского и немецкого меньшинств.

15 сентября, получив визу, П. Бодунова выезжает из Берлина в Прагу, твердо пообещав присоединиться к В. Ластовскому в Женеве. Буквально на следующий день от нее приходит телеграмма:

«Товарищи решительно против моей поездки, делайте как сами думаете».

Позже сама П. Бодунова в письме к В. Ластовскому объясняла причины случившегося так:

«Пока мы с Вами писали мемориал в защиту нашего безмерно задушенного поляками народа — Цвикевич и Красковский, которые оказались интриганами большими, чем какие-либо черные силы, накручивали в Праге свою иудину волынку… А когда я приехала, так Томаш Гриб и Мамонько всю ночь провели в самом горячем споре со мной. Они доказывали мне, что я как социалистка не имею права ехать в Лигу Наций, так как это — буржуазная организация… Я заявила, что буду в Женеве выступать только перед социалистическими организациями, что перед трудящимися всего мира подниму мой голос в защиту своего народа. Где там! Они и слушать не хотели. Томаш даже начал угрожать — если поедешь, будем протестовать в газетах, напишем, что не имела права выступать от партии, так как партия не дала согласия…»