БНР. Триумф побежденных - [5]

Немецкое видение будущего Обер-Оста — так звучало сокращенное наименование территории верховного командования на Восточном фронте (Gebiet des Oberbefehlshabers Ost) — долгое время оставалось неопределенным. Сама же оккупация преподносилась как культурная миссия, а понятия «цивилизованность», «модернизация» и «германизация» выступали в качестве синонимов.[16]

Оставшиеся на оккупированной территории Иван и Антон Луцкевичи вместе с Вацлавом Ластовским приступают к «перезагрузке» старого национально-культурного проекта. Осенью 1915 г. в Вильно был организован Белорусский национальный комитет, ставший, по словам С. Рудовича, «коллегиальным носителем белорусской идеи».[17]

Пока Берлин в срочном порядке приводил принципы своей восточной политики в соответствие с ситуацией на военном фронте, Комитет попытался выработать общую стратегию взаимоотношений с немецкими властями. Белорусы призвали к возрождению… Великого Княжества Литовского, заявив о том, что, «освободившись от российской неволи», они имеют полное право «стать хозяевами на своей земле». В начале 1916 г. в Вильно был издан манифест Конфедерации Великого Княжества Литовского, провозгласивший стремление к «самостоятельности Литвы и Беларуси в виде единого государства».[18]

В конце концов немецкие военные не только сумели отыскать на занятых территориях среди местного «полонизированного и такого отсталого» населения белорусов, но и, руководствуясь бессмертной формулой divide et impera, взять их под свою опеку. Жителям Обер-Оста выдавались паспорта на белорусском языке, а вскоре белорусы впервые получили право на легальную деятельность школ с национальным языком преподавания. Позже офицер польского генштаба, автор так называемого «Краткого очерка белорусского движения» отмечал:

«Мировая война вынудила Германию, которая сражалась против сильного врага, использовать все его слабые стороны… Белорусы были одной из них… Поэтому во время оккупации немецкая сторона стала поддерживать движение интеллигенции, основывать школы и создавать таким образом благоприятную для себя атмосферу среди белорусских деятелей».

Хотя немцы и допускали существование белорусского движения на территории Обер-Оста, финансирование белорусских деятелей оставалось скудным и в значительной степени зависело от их собственных возможностей.[19]

Знаковым событием стал выход в феврале 1916 г. белорусской газеты «Гоман», надзор над содержанием текстов в которой осуществлял ландштурмист первого запасного батальона 47-го пехотного полка Эдвард Зуземиль.[20] Первым отметил своеобразный феномен этого человека историк Веяс Люлевичюс в своей работе «Территория войны на восточном фронте» (War Landоп the Eastem Fronf). Исследовательзаявляет:

«Один немецкий солдат, который был в состоянии писать по-белорусски, как утверждали официальные лица, со временем сам начал ощущать себя белорусом. Этот переводчик Зуземиль стал таким горячим представителем белорусских интересов, как это только может немецкий идеалист. Его увлеченность белорусским движением была такой сильной, что просто тяжело себе представить. Он даже взял на себя некоторую политическую инициативу в решении этого вопроса…»

Позже сам Зуземиль писал о себе как о создателе не только белорусского движения, но и… самого белорусского народа.[21]

Летом 1916 г. И. Луцкевич принимал участие в III конгрессе угнетенных наций в Лозанне с идеей создания «Соединенных Штатов от Балтийского до Черного моря». При этом им подчеркивалось, что реализация подобного плана возможна лишь при «полном упадке российской государственной системы». Но вместо объединения итогами поездки И. Луцкевича стали охлаждение в литовско-белорусских отношениях и раскол среди самих виленских белорусов.[22]

По другую сторону фронта, на подконтрольной российским властям территории, политическая активность белорусских деятелей долгое время была сведена к нулю. Как позже отмечалось в одном из меморандумов, «старых деятелей судьба раскидала по всей России, а те, кто остался на своей земле, утратив связи с давним виленским центром, с огромным трудом искали силы для организации нового». Только в самом конце 1916 г. в Петрограде появляются сразу две белорусские газеты — «Дзяньніца» под редакцией Д. Жилуновича и «Светач» под редакцией Э. Будько. Одновременно в среде беженцев начинают создаваться различные клубы и кружки, типа оренбургского кружка белорусов, белорусско-украинского комитета помощи жертвам войны в Барнауле, клуба «Белорусская хатка» в Орле, белорусского национального кружка в Богородицке Тульской губернии, кружка белорусской социалистической молодежи в Калуге.

Ситуация коренным образом меняется с Февральской революцией 1917 г. То, что в условиях немецкой оккупации несло в себе прямую угрозу для национальной идеи, в условиях российской революции стало ее главной движущей силой. Всплеск национальных движений среди народов бывшей империи не оставлял белорусам выбора и тащил их в самую гущу политической борьбы. При этом единственное, что они могли делать, — пытаться повторить опыт соседей: украинцев, латышей, литовцев, успевших создать собственные национальные структуры. Особенно в этом смысле был важен пример украинцев, которые почти сразу организовали Центральную раду и выступили с требованием широкой автономии.