Блюз осенней Ялты - [25]

Шрифт
Интервал

Парень за соседним столиком был совершенно пьян, но, услышав свое имя, все-таки заставил себя приподнять голову со стола.

— Да?

— Ты был вчера с Владиславой в подвале?

— В подвале? С Владиславой? — Евгений близоруко сощурился, достал из кармана пиджака очки, поднес их, не одевая, к глазам, пристально оглядел Владу, и, наконец, изрек, — какой шедевр! — после чего его голова опять бессильно опустилась.

— Нет! — вмешалась Владислава, — с этим я в подвале не была. Я вообще вне «Эвереста» никогда его не встречала.

— Так! — Дэн начинал закипать, — а его, его вы где и когда встречали, — следователь показал на Сергея, потом испугавшись, что Владислава сейчас начнет что-то объяснять, спохватился, — можете не отвечать. Лучше вы, Сергей, скажите, когда и при каких обстоятельствах вы познакомились с Владиславой?

Сергей рассеянно пожал плечами.

— Я прекрасно понимаю ваше смятение, — Дэн решил поддержать собеседника, — когда мне звонит жена друга и спрашивает, не у меня ли ночевал её супруг, я всегда отвечаю, что сам дома не ночевал, поэтому не знаю. Но, в данном случае, вы можете говорить совершенно прямо. Ничем ужасным вашей спутнице это не грозит.

Сергей вздохнул с явным облегчением.

— Мы познакомились с Владой около двух лет назад. Здесь, в кафе. Потом пару раз встречались случайно на набережной. У нас завязались довольно близкие отношения. Но потом я был вынужден надолго уехать по делам. А когда приехал, узнал о случившемся, зашел к Владе в клинику… Она тогда не захотела со мной разговаривать, кричала, чтоб я убирался. А сегодня позвонила, назначила встречу. И вот…

Дэн вспомнил свой разговор с лечащим врачем Владиславы, все вышеизложенные факты действительно фигурировали в деле.

— Это все неправда, — Владислава нервно улыбнулась, — между нами ничего не было.

— Конечно, не было, — Сергей горько усмехнулся, — и поездки на Мартиян не было? И на Ай-Петри мы не поднимались? В те ночи между нами действительно ничего не было…Ты и я, и ничего между нами…

Владислава густо покраснела. Похоже, разговор превращался в выяснения личных отношений. Дэн удивился, что Глюк ничего не рассказывала об этой части жизни Владиславы, потом вспомнил рыжего Костю и мысленно посочувствовал Сергею.

— Так. Скажите-ка лучше, что именно Влада говорила вам по телефону?

— Извините, кто тут в очках, шляпе и с накладной бородой? Вам звонят! — на весь зал крикнул бармен. На этот раз густо покраснел Дэн и ушел разбираться. Владислава резко развернулась и попыталась влепить Сергею пощечину. Он перехватил ее руку. И опять его прикосновение заставило Владиславу на секунду забыть о происходящем. «Да что же это со мной», — одернула сама себя девушка.

— Влада, ради бога, успокойтесь, я все объясню. Пожалуйста, делайте вид, что все, что я говорю — правда. Это очень важно.

— Почему?

— Я все потом объясню…

— А если я откажусь?

Сергей посмотрел на девушку очень серьезно. Потом в уголках его глаз зажглись огоньки совершенно личного характера.

— Что ж, это тот редкий случай, когда моя дальнейшая судьба полностью зависит от кого-то. Я в ваших руках, Владислава…

— Соглашаюсь, — Владислава не смогла устоять перед магической силой его взгляда, — но только потому, что заинтригована.

— Итак, — Дэну только что сообщили, что его срочно вызывают в участок, — честно говоря, я тороплюсь, давайте быстрее проясним все обстоятельства.

— Знаете, похоже, уже нечего прояснять, — Влада, извиняясь, пожала плечами, — Я не уверена, но, судя по тому, что говорит Сергей, похищение мне приснилось… А потом я подумала, что оно было на самом деле и вызвонила вас…

— Как приснилось?

— Ну… Со мной бывают такие казусы, я ведь больна…Иногда мне что-то снится, я принимаю это за чистую монету, несусь куда-то сломя голову, что-то делаю… У меня и справка есть.

Дэн совершенно четко ощутил, что над ним издеваются. Но разбираться было некогда, начальство в участке ждать не станет.

— Значит Вы, — Дэн официальным тоном обратился к Владиславе, — снимаете с меня свою просьбу о исследовании подвала?

— Да, — премило улыбаясь, сообщила Влада.

— Девушка, — зло кинул Дэн, — еще одна такая выходка, и вы окажетесь за решеткой за попытку запутать следствие.

— Не имеете права, — вмешался Сергей, — она психически нездорова…

— Да ну вас! У меня полно работы, а вы… — Дэн встал и, не прощаясь, ушел. «Тем лучше! Делать мне больше нечего, как по подвалам лазить. Тут убийства надо расследовать, а они…»

Владислава заказала себе немного мартини.

— Как-то неудобно перед Дэном, — девушка улыбнулась, — он хороший, на самом деле. Ладно, забудем. Я жду объяснений.

— М-да, — Сергей поежился, — только, пожалуйста, пусть все сказанное останется между нами.

— Можете не предупреждать.

— Я бы не стал вам ничего рассказывать, но раз уж так вышло… Наши вчерашние похитители были наняты моим компаньоном, который считает, что я должен ему солидную сумму денег.

— И что? Компаньон думал, что, посидев в подвале, вы отдадите им деньги?

— Ну, во-первых, все это было сделано для устрашения, так сказать демонстрация возможностей… Во-вторых, если бы они оставили вас там, у меня не было бы выбора, пришлось бы отдавать им деньги.


Еще от автора Ирина Сергеевна Потанина
Смерть у стеклянной струи

…Харьков, 1950 год. Страну лихорадит одновременно от новой волны репрессий и от ненависти к «бездушно ущемляющему свободу своих трудящихся Западу». «Будут зачищать!» — пророчат самые мудрые, читая последние постановления власти. «Лишь бы не было войны!» — отмахиваются остальные, включая погромче радио, вещающее о грандиозных темпах социалистического строительства. Кругом разруха, в сердцах страх, на лицах — беззаветная преданность идеям коммунизма. Но не у всех — есть те, кому уже, в сущности, нечего терять и не нужно притворяться. Владимир Морской — бывший журналист и театральный критик, а ныне уволенный отовсюду «буржуазный космополит» — убежден, что все самое плохое с ним уже случилось и впереди его ждет пусть бесцельная, но зато спокойная и размеренная жизнь.


Преферанс на Москалевке

Харьков, роковой 1940-й год. Мир уже захлебывается войной, уже пришли похоронки с финской, и все убедительнее звучат слухи о том, что приговор «10 лет исправительно-трудовых лагерей без права переписки и передач» означает расстрел. Но Город не вправе впадать в «неумное уныние». «Лес рубят – щепки летят», – оправдывают страну освобожденные после разоблачения ежовщины пострадавшие. «Это ошибка! Не сдавай билеты в цирк, я к вечеру вернусь!» – бросают на прощание родным вновь задерживаемые. Кинотеатры переполнены, клубы представляют гастролирующих артистов, из распахнутых окон доносятся обрывки стихов и джазовых мелодий, газеты восхваляют грандиозные соцрекорды и годовщину заключения с Германией пакта о ненападении… О том, что все это – пир во время чумы, догадываются лишь единицы.


Фуэте на Бурсацком спуске

Харьков 1930 года, как и положено молодой республиканской столице, полон страстей, гостей и противоречий. Гениальные пьесы читаются в холодных недрах театральных общежитий, знаменитые поэты на коммунальных кухнях сражаются с мышами, норовящими погрызть рукописи, но Город не замечает бытовых неудобств. В украинской драме блестяще «курбалесят» «березильцы», а государственная опера дает грандиозную премьеру первого в стране «настоящего советского балета». Увы, премьера омрачается убийством. Разбираться в происходящем приходится совершенно не приспособленным к расследованию преступлений людям: импозантный театральный критик, отрешенная от реальности балерина, отчисленный с рабфака студент и дотошная юная сотрудница библиотеки по воле случая превращаются в следственную группу.


Пособие для начинающих шантажистов

Иронический детектив о похождениях взбалмошной журналистки. Решившая податься в политику бизнес-леди Виктория становится жертвой шантажиста, с которым встретилась в Клубе знакомств. Тот грозит ей передать в прессу фотографии, компрометирующие начинающую политикессу. А это, понятное дело, не то, что ей нужно в начале карьеры на новом поприще. Однако негодяй не знает о том, что у Виктории есть верная и опасная подруга — предприимчивая журналистка Катя Кроль. Виктория просит Екатерину разоблачить негодяя, но уверенной в себе барышне придется столкнуться с непростым противником…


Дети Деточкина или Заговор Бывших мужей

Мужчины, отправляясь в командировку, помните: те, кого вы оставили дома, времени даром не теряют. Так произошло и с бывшей журналисткой, а ныне частным детективом Катериной Кроль. Обидевшись на своего возлюбленного и компаньона Георгия, уехавшего в командировку и не взявшего ее с собой, Катерина не раздумывая берется за запутанное дело. В городе стали пропадать престижные иномарки. Милиция бессильна, бизнесмены и предприниматели в панике – кто будет следующим, кто на месте своей милой сердцу, дорогостоящей игрушки обнаружит лишь визитную карточку с двумя словами: "Дети Деточкина"?.


История одной истерии

В молодежном театре «Сюр» одна за другой исчезают актрисы: Лариса, Алла и Ксения. Все они претендовали на главную роль в новом спектакле. Интересное дело, как раз для детективного агентства, которое занимается нестандартными расследованиями. Но главный сыщик Георгий страдает ленью и «звездной болезнью», и за дело берется его невеста Катя Кроль. Ей удается выяснить, что Лариса и Алла были влюблены в одного и того же человека. А что, если это как-то связано с их исчезновением? Неожиданно Ксения возвращается сама и просит Катю никому не говорить о том, что расскажет ей…


Рекомендуем почитать
Конец века в Бухаресте

Роман «Конец века в Бухаресте» румынского писателя и общественного деятеля Иона Марина Садовяну (1893—1964), мастера социально-психологической прозы, повествует о жизни румынского общества в последнем десятилетии XIX века.


Капля в океане

Начинается прозаическая книга поэта Вадима Сикорского повестью «Фигура» — произведением оригинальным, драматически напряженным, правдивым. Главная мысль романа «Швейцарец» — невозможность герметически замкнутого счастья. Цикл рассказов отличается острой сюжетностью и в то же время глубокой поэтичностью. Опыт и глаз поэта чувствуются здесь и в эмоциональной приподнятости тона, и в точности наблюдений.


Горы высокие...

В книгу включены две повести — «Горы высокие...» никарагуанского автора Омара Кабесаса и «День из ее жизни» сальвадорского писателя Манлио Аргеты. Обе повести посвящены освободительной борьбе народов Центральной Америки против сил империализма и реакции. Живым и красочным языком авторы рисуют впечатляющие образы борцов за правое дело свободы. Книга предназначается для широкого круга читателей.


Вблизи Софии

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Его Америка

Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.


Красный стакан

Писатель Дмитрий Быков демонстрирует итоги своего нового литературного эксперимента, жертвой которого на этот раз становится повесть «Голубая чашка» Аркадия Гайдара. Дмитрий Быков дал в сторону, конечно, от колеи. Впрочем, жертва не должна быть в обиде. Скорее, могла бы быть даже благодарна: сделано с душой. И только для читателей «Русского пионера». Автору этих строк всегда нравился рассказ Гайдара «Голубая чашка», но ему было ужасно интересно узнать, что происходит в тот августовский день, когда герой рассказа с шестилетней дочерью Светланой отправился из дома куда глаза глядят.