Блуждающие токи - [31]
— Я не знаю… — тихо сказал Семен Борисович.
— Ну вот, вы не знаете. А я, представьте себе, знаю. С этим вы справитесь прекрасно. Ну как, по рукам?
Семен Борисович сидел сгорбившись, руки его все так же покоились на коленях, но плечи как-то опали, опустились.
Он молчал.
— Ладно, — сказал Федор, — подумайте. Я не буду требовать немедленного ответа. Но Долго тянуть с этим тоже нельзя. Давайте так: я жду три дня. А потом — или-или…
Так Семен Борисович появился у входа с блокнотом в руках. На планерку больше не опаздывали…
— …Итак, начнем, — говорил Федор. Он смотрел в листок, который лежал перед ним на столе. — Вот итоги недели. Группа Кима. Разработка системы защиты комбината… Есть. Почти сто процентов. Почти… — Он кинул короткий взгляд в сторону Кима, затем продолжал: — Группа Кудлая… Так… Окончательная наладка и пуск в эксплуатацию всей системы "Сельмаша"…Есть. Все закончено полностью. Группа Гурьева Завершить обследование района кабельных сетей экскаваторного завода… — Федор провел пальцем по таблице. — Так… Сделано. Представить примерный финансовый план зашиты… Не сделано. — Голос Федора стал глухим, он нахмурился. — Представить примерный финансово-экономический расчет… Не сделано…
Он вздохнул, поморщился, поднял глаза.
— Вадим Николаевич, объясните, пожалуйста… Нет, пет, сидите… В чем дело, я никак не могу понять, ведь самую трудную работу-обследование — вы проделали, почему же план защиты и экономический расчет вы до сих пор не дали
— Самую трудоемкую? — медленно проговорил Гурьев. — Это, знаете, смотря что считать трудом… Ежели движение, то, конечно… Однако план обдумать надо. Обдумать…
— Я не сомневаюсь в этом, Вадим Николаевич, — в голосе Федора послышалось раздражение, — но ведь мы с вами вместе составили этот график, и вы его приняли, верно
— Верно. Однако разрешите заметить, Федор Михайлович, у нас научное учреждение, и конвейерная система нам как-то не подходит. Мы ведь не можем работать в ритме завода…
— Я этого не требую, — терпеливо сказал Федор. — Пока… Но стремиться к этому мы должны. Во всяком случае уважать свой собственный график, который отражает нашу научную специфику.
— Ну, разве его специфику… — мрачно сказал Гурьев. __ Я вас не совсем понимаю, Вадим Николаевич, -
Федор остановил на Гурьеве внимательный взгляд.
— Давайте я останусь после планерки, и мы поговорим.
— Хорошо, — сказал Федор. — Так… Что же осталось? Группа Буртасовой… Расчет сетей… Так, что-то не вижу…
— Есть! Все есть! — торопливо поднял руку Семен Борисович и привстал со своего стула. — Я просто не успел записать. Вот оно все, — и он поднял вверх какие-то листки.
Федор кивнул, отметил что-то в листке.
— Подводя итоги, могу сказать, что в общем работали неплохо, но все же инерция нашего старого стиля дает еще себя чувствовать. Нет еще огня, нет еще творческого напряжения, бьющего, так сказать, через край. Ну, ничего, я думаю, вскоре все это придет. Семен Борисович, да сидите, сидите, ради бога, значит, вот что — машину к трем часам в редакцию. Прошу, не забудьте, к трем часам к подъезду редакции. Так. Теперь, Георгий Максимович, вам предстоит заняться одним чрезвычайно важным делом, даже двумя. Совещание директоров предприятий, о котором я говорил, состоится в четверг, возьмите на себя все заботы — для нас это чрезвычайно важно. И еще одно: выступление но телевидению. В принципе договоренность есть, возьмите на Себя подготовку, примут участие наши ведущие сотрудники. Так… Как будто все. Задания на следующую неделю розданы. Все ясно? Тогда все свободны. — Он глянул на часы.
— Вадим Николаевич, я вас слушаю, но, к сожалению, в нашем распоряжении десять минут.
— Мне хватит и пяти, — сказал Гурьев. Он сидел не поднимая головы, устремив тяжелый взгляд куда-то к подножию стола. — Я буду откровенен, Федор Михаилович. — Он стал заметно окать. — Я думаю, что мне надо уходить.
— Почему? — поднял брови Федор.
— Я скажу. Я вижу ясно, куда вы ведете дело. Все усилия нашего отдела вы направляете на усовершенствование существующих систем. Может быть, это сейчас и нужно, я не знаю. Но, понимаете, какое дело, мне это не интересно Я ведь этим занимался пятнадцать лет. А к Лаврецкому я пришел для того, чтобы теоретически обобщить опыт, который у меня за плечами. — Он говорил медленно, неторопливо, словно взвешивая каждое слово перед тем, как бросить его Федору. — А вы, Федор Михайлович, хотите, чтоб я опять повторял зады. Да и шуму много. Треску. Может, кому из молодых это и нужно, А мне вот — не резон. Времени-то у меня не так уж много осталось.
Он поднял свою тяжелую голову и остро глянул из-под нависших бровей.
— Я так и знал, что вы все это скажете, — усмехнулся Федор. — Так и знал.
Он вышел из-за стола, прошелся по комнате.
— А ведь вы неправы, Вадим Николаевич, неправы. Не надо вам уходить.
— Почему же это — неправ?
— Потому что… — Федор вдруг резко обернулся к Гурьеву. — Да! Да! Нам нужно было привлечь внимание. Нужно было, чтоб заметили, чтоб заговорили. Больше того, на какое-то время, может быть, мы уходим от главной проблемы. Верно, я не скрываю. Но неужели вы не видите, что мы сейчас оказались в самом центре, в самой гуще событий, что мы сейчас идем па гребне большой волны. Новая экономическая реформа, новые требования к экономике и нас вклад в производство! Глядите, как здорово все это воспринимается, как нам повсюду идут навстречу, как запросто решаются для нас вопросы, которые, может быть, еще десять лет ждали бы своего решения. Отступление? Может быть. На полгода, на год. Но зато через год вы сможете вернуться к своей теме. А как вернуться! Институт — раз. Штаты — два. Финансы — три. Оборудование — четыре. Положение — пять.
В лирическом детективе «Дорога обратно», писатель сталкивает два типа людей. Первые — «рыцари» — романтики, поэты, вторые — люди-«бульдозеры», прагматики, добивающиеся своего любой ценой. И те и другие не нарисованы у Александрова какой-либо одной — только белой или только черной краской: это живые люди, со Своими, им одним свойственными чертами облика, мирочувствовання, поведения.«Дорога обратно» — путь к утерянной, но обретенной истине, где судьбы героев прослеживаются с самого детства (довоенное детство в приморском городе) до наших дней.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге В. Александрова три повести: «Заповедник», «Альфа Центавра» и «Планета МИФ». Действие первой из них отнесено к нашим дням. События второй, небольшой повести разворачиваются так, что как бы перебрасывают мост из настоящего в будущее. Новеллы, слагающие третью повесть, хронологически относятся к двадцать второму веку. Писатель то и дело «опрокидывает» фантастические картины в нашу современность и, напротив, проецирует сегодняшний день в будущее. Три повести, написанные в разных жанрах, на различном тематическом материале, обнаруживают в результате глубокое внутреннее единство.Роднит все эти три повести авторская концепция мира.
Роман «Чужие — близкие» рассказывает о судьбе подростка, попавшего в Узбекистан, во время войны, в трудовой военный тыл.Здесь, в жестоком времени войны, автор избирает такой поворот событий, когда труд воспринимается как наиболее важная опорная точка развития характеров героев. В романе за малым, скупым, сдержанным постоянно ощутимы огромные масштабы времени, красота человеческого деяния, сила заключенного в нем добра.
Третья часть книги. ГГ ждут и враги и интриги. Он повзрослел, проблем добавилось, а вот соратников практически не осталось.
Болотистая Прорва отделяет селение, где живут мужчины от женского посёлка. Но раз в год мужчины, презирая опасность, бегут на другой берег.
Прошли десятки лет с тех пор, как эпидемия уничтожила большую часть человечества. Немногие выжившие укрылись в России – последнем оплоте мира людей. Внутри границ жизнь постепенно возвращалась в норму. Всё что осталось за ними – дикий первозданный мир, где больше не было ничего, кроме смерти и запустения. По крайней мере, так считал лейтенант Горин, пока не получил очередной приказ: забрать группу поселенцев за пределами границы. Из места, где выживших, попросту не могло быть.
Неизвестный сорняк стремительно оплетает Землю своими щупальцами. Люди, оказавшиеся вблизи растения, сходят с ума. Сама Чаща генерирует ужасных монстров, созданных из убитых ею живых организмов. Неожиданно выясняется, что только люди с синдромом Дауна могут противостоять разрушительной природе сорняка. Институт Космических Инфекций собирает группу путников для похода к центру растения-паразита. Среди них особенно отличается Костя. Именно ему предстоит добраться до центрального корня и вколоть химикат, способный уничтожить Чащу.
После нескольких волн эпидемий, экономических кризисов, голодных бунтов, войн, развалов когда-то могучих государств уцелели самые стойкие – те, в чьей коллективной памяти ещё звучит скрежет разбитых танковых гусениц…
Человек — верхушка пищевой цепи, венец эволюции. Мы совершенны. Мы создаем жизнь из ничего, мы убиваем за мгновение. У нас больше нет соперников на планете земля, нет естественных врагов. Лишь они — наши хозяева знают, что все не так. Они — Чувства.