Блошка банюшку топила, вошка парилася - [9]

Цены были снижены до минимума. Но на выгодные коммерческие предложения пришли отказы. Он попытался продать конторскую мебель, станки и оборудование, импортную печь для наплава сегментов, грузовик…

Деньги таяли, как мартовский снег.

Сначала отключили телефон.

Трофимыч стал захаживать в казино.

Потом отключили электричество.

В казино и у покерных автоматов он проводил все больше и больше времени, иногда засиживаясь до утра.

Очень быстро Трофимыч остался один.

В пыльном помещении, снятом на задворках.

Он сидел, не раздеваясь, в пальто, за столом, перелистывая глянцевые рекламные проспекты. У стен стояли никому не нужные готовые пилы и отрезные диски. Ящики с «алмазными» сегментами и остатки оборудования были свалены как попало.

Бандиты приезжали, ходили по складу, переступая через пыльные ящики, раздраженно угрожали, показывали калькулятор с сумасшедшими цифрами.

Однажды ему показали пистолет. Но Трофимычу было все равно. Сердце, казалось, остановилось. И кровь застыла. Он даже слов не слышал. Только что-то тупо било в висок.

В один из таких дней, вечером, Трофимыча вывезли в лес.

Сначала били. Заставили копать могилу. Снова били. Потом подвесили на дереве вниз головой.

Под утро, избитый до черноты, Трофимыч подписал у нотариуса все, что от него требовали.

Перебрались со своей, теперь уже бывшей, трехкомнатной в барак, к дальним родственникам жены. Сортир был во дворе. Сразу за ним начинались картофельные грядки.

Маятник встал.

Время замерло.

Трофимыч задешево продавал оставшиеся вещи, одежду. Вырученное уходило на водку. Он нашел спрятанное женой золото: цепочки, кольца, серьги; унес плейер и компьютер сына.

Чтобы не слышать постоянных упреков и криков Трофимыч часами бесцельно слонялся по улицам. Мозг, подогреваемый «паленым» пойлом рождал новые, казалось смелые и неожиданные проекты. Он сжимал кулаки и, спотыкаясь, твердил: «еще посмотрим, суки», «я вам еще покажу».

Дома, поздним вечером, он лениво огрызался: «я въёбывал, теперь вы повъёбывайте» и, не раздеваясь, заваливался спать на засаленный кухонный топчан.

С паленой водки он плавно перешел на фуфырики.

В «тройном» и «лимонном» одеколоне была своя разница. Для знатоков.

Авторитет среди местных бомжей Трофимыч завоевал быстро. После первого неосторожного слова он зло предупредил, после второго, резким хуком сбил с ног, а нож, которым угрожали, просто переломил. Силушкой Господь не обидел.

Оформилась идея организовать артель из бомжей и собирать цветной металл.

* * *

— День добрый. «Фиеста» — седеющий мужчина в элегантном светлом пальто протянул Степе визитку. — Я звонил. Хозяйство ваше можно осмотреть?

— Нет проблем. — Степа взял ключи. — Пойдемте.

Мужчина кого-то напоминал. Где-то Степа его уже видел.

Степа провел клиента по охотничьему залу: открыл огромный холодильник, показал кухонную стойку и шкафчик с посудой, включил музыкальный центр и телевизор. Затем — парилку и душевую; показал окатыватель с ледяной водой из артезианской скважины; веранду с мангалом и качелями; бочку в рост с циркуляцией, чтобы вода очищалась и не замерзала; верхний этаж с диванами и постельным бельем. Не забыл упомянуть об отдельной комнате с двуспальной кроватью и даже вывел клиента на балкон.

— Что ж, — удовлетворенно сказал мужчина, — и даже лучше, чем представлялось. Вам сайт надо. Чтобы в Интернете, наглядно. Могу вэб-дизайнера хорошего порекомендовать.

— Сергей? — неуверенно спросил Степа. — Извините.

— Да, — сдержанно ответил мужчина. — Мы знакомы?

— Ваша Женькина Надька с…

—???

— Вы в общагу к Кондрату приходили. Он здесь, кстати, тоже работает. Вечером меня сменять придет.

— Смотри-ка ты! От сюрпризы. А ты?… Чего-то не припомню.

— Степан. — Степа протянул руку. — Ну? Помните? Вы ж родня нам. Приятель еще мой, помните? Мамонтёнок.

— А, — усмехнулся Сергей, — Мамонтёнок! Как же! Ну, скажи ты! тесен мир. И Кондрат здесь. Любопытно. Это вот которому мы на Пасху тогда! Помню-помню. Помню. Он ведь за рекой, помнится мне, жил?

— А вы сами? Здесь живёте?

— Нет. Нет, давно уже. В Москве живу. А здесь филиал у нас. Небольшой. И маленький юбилей. Повод. Дай, думаю, съезжу. Посмотрю. Всё же родные, можно сказать, места. Юность-молодость, девицы-красавицы.

— А что за фирма? Можно спросить?

— Американская. Помнишь, может, — ты же на «двадцатом» работал, — начальник снабжения? Анатолий Израилевич? Хотя, конечно, вряд ли… В Америке. Заводы у него. По всему миру отделения. И мы тут. Мышкуем.

— А чем занимаетесь?

— Убийцы мы, — улыбаясь, сказал Сергей. — Блошки, вошки, мандовошки, пиздюки-сороконожки. Муравьи, тараканчики — всё наши клиенты. От таких — до таких. А ты, значит, здесь. — Сергей обвел рукой заснеженный лес. — Красиво, слушай. Тишина… А приятель твой? Мамонтенок, да?

— Колька тоже в Москве. Ба-а-а-альшой человек. Он после армии в наш институт поступил. Потом на заводе, в конструкторском. ПКБ. Аспирантуру закончил. Кандидат наук! Тоже фирма у него. Научная, инженерная. Серьезный человек. Большие дела. С заграницей. На похороны-то приезжал — рассказывал.

— Да-да… В Москве. Любопытно.

— А этот, что с вами в ресторане. Лысый. В подземном переходе у вокзала на саксофоне своем. Бывало идешь — игра-а-ет…