Блошка банюшку топила, вошка парилася - [13]

Цена Наиля устроила и Кондрат повеселел. В цене сидела и его законная доля отката.

К снабжению Кондрат присматривался давно.

Баня требовала все больше. Ассортимент разросся, только веников предлагалось шесть видов: березовый; дубовый; эвкалиптовый; можжевеловый; березовый свежезамороженный (зимой); смешанный, с добавлением трав, мяты и черной смородины. Шел разговор о закладке второй бани и строительства просторного холла с тренажерами, бассейном, финской сауной. В планах была огромная джакузи под открытым небом и инфракрасная сауна, баня по—черному и мотель.

Прибрать к рукам снабжение такого комплекса — это означало помимо зарплаты иметь еще две, а с умом…

Эти мысли не давали Кондрату покоя и волновали кровь.

* * *

Как только деньги были пересчитаны и приняты, Кондрат заторопился в баню. Шура была конкурентом по сбору пустой тары и надо было поспешить.

По привычке, осматривая первым делом холодильник, Кондрат обнаружил в морозилке заледеневшую бутылку водки. На втором этаже под диваном он нашел пачку презервативов и новенькие массажные шлепанцы на толстой литой подошве.

Водку, как и презервативы, Кондрат продавал клиентам. Втридорога. От удачного начала дня он, в переизбытке чувств, хлопнул себя по ляжкам, притопнул… и поскользнулся. Падая, Кондрат ухватился за дверной косяк и полуоторвал декоративную планку. В глубине косяка что-то блеснуло.

Покряхтывая и растирая поясницу, Кондрат сходил за ножом, отжал наличник и увидел глазок небольшого аппарата, похожего на объектив видеокамеры. От аппарата в простенок тянулся проводок. Кондрат аккуратно прижал наличник на место и присел на скамью.

«Кому это надо? — подумал он, — Гунде? Чьё это, зачем?». Кондрат вспомнил недавний разговор с Трофимычем. «Здесь, в бане… Лучше и не придумать. Не видел, не знаю, — решил он. — Ничего никому не скажу». «Сказал бы словечко, да волк недалечко», — вспомнил Кондрат слова деда. Дед хоть и знал пословицу, но все же не уберегся. В 1949 дед «загремел» в края далекие, леса широкие и оттуда уже не вернулся.

«А если и в администраторской? Такое же? — мелькнуло у Кондрат в голове.— „Зачем?“ — успокоил он себя, — Кто мы? Мышки. Тараканы, паучки. А в бане кто только и с кем только не бывает. Ларец Марии Медичи».

Потирая ушибленный бок, Кондрат вернулся к себе, решил вздремнуть, вытащил подушку, и было прилег, но зазвонил телефон. Голос Кондрат узнал сразу. Это был Тагир.

Тагир всегда приезжал один.

Свой новый, набитый электроникой БМВ он где-то оставлял, и в баню всегда приезжал только на такси. Дело было не в выпивке. У Тагира хватило бы денег договориться с гаишниками. Такси было безопасней. И неприметней. К тому же Тагир никогда не заказывал баню заранее, а звонил или после полуночи, или уже глубоко ночью. Клиент он был, можно сказать, в прямом смысле слова, желанный. Расплачивался аккуратно, администратору всегда оставлял сто долларов и пятьдесят уборщице, если заказывал проститутку. Хотя убирать после него было нечего. Кроме суши в ресторанных упаковках Тагир ничего не ел.

Чаще всего, он был один. Садился лицом к дверям, на стол клал пистолет, два мобильных телефона и до утра пил под бесконечный разговор с администратором дешевое «Советское» шампанское.

Все знали, что Тагир был «владельцем заводов, газет, пароходов», как писал пролетарский поэт, и даже радиостанции и местного телевизионного канала. Пару раз по нескольку месяцев он отсидел в следственном изоляторе, но ни разу до суда не дошло. Уголовные

дела в отношении Тагира то возбуждали, то прекращали, что не мешало ему летать за границу и снова возвращаться.

Тагир коллекционировал страны. И континенты. И города.

«А в Буркина-Фасо был?» — как-то спросил любопытный Степа. «И в Буркино-Фасо тоже», — ответил Тагир. «А в Антарктиде?» «Был. И на Северном полюсе тоже». «А в Техасе?» — не унимался Степа. «Не был в семи штатах: Небраска, Невада, Орегон, ну в общем еще наберется. Вот, в Лондоне не был. В Ливерпуле был, по переходу на Эйби роуд босиком прошел, а в Лондоне по-настоящему не был. Так, проездом».

Что такое «по-настоящему» Тагир не объяснил. Рассказы его были интересными, забавными и смешными. Он и проституток заказывал лишь для того, чтобы скоротать ночь разговорами. По справедливости сказать, и слушать Тагир умел, как никто. Ему по-настоящему были интересны люди. Он знал про администраторов больше, чем они знали друг о друге. И все потому, что они сами рассказывали Тагиру о себе то, что не рассказали бы другим. Каким он был в той, реальной дневной жизни, они не знали. Сюда, в лес, Тагир приезжал скрываться от того, что было за забором бани.

Кондрат снова было прилег, но приехала Шура.

— А это что за водка? — с порога спросила она, увидев на столе бутылку.

«Тьфу на тебя», — подумал Кондрат. — «И хотел ведь убрать. Сука».

— Моя водка.

— Ты же не пьешь.

— Тебе какое дело? Чья, чьё. У меня на столе — значит моя.

— В бане убираюсь я.

— И что?

— И то! Нечего там делать!! Я там убираю, и всё, что остается тоже моё. А вы шакалите!

— Сама ты… Выдра! — нашелся Кондрат.

— Нечего тебе там делать! Грязь только таскать. Я всё Налию Газимовичу скажу.