Блондинки предпочитают джентльменов. Подслушанные разговоры - [24]

— Коллега подстроил вам блиц-знакомство?

— Не знаю, чего он наговорил этому юнцу-головастику, наверное, что я полюбила его с первого кадра. Вызвались меня проводить вдвоём, потом коллеге «срочно» пришлось уехать.

— Ну и кем же оказался этот волосатый бородач? Великий творец? Музыкант какой-нибудь или художник?

— В наше время гораздо вероятнее, что обладатели щетины и длинных волос не деятели искусства, а программисты, которым и в голову не приходит, что вокруг есть не только разноцветные провода, килобайты и пиксели, но и парикмахерские.

— Значит, твой хрустальный Аполлон из компьютерщиков?

— Да. Раньше работал сисадмином, сейчас изредка делает какие-то разовые заказы.

— Так, ему двадцать два, он что, ещё учится?

— Бросил на втором курсе. Защищал лабораторную, разошлись во мнении с преподавателем, больше стройняга-мегамозг в институт не пошёл.

— Что, из-за одного предмета бросать институт? Перевёлся бы на заочное, в конце концов. Высшее образование всегда пригодится.

— Самое обидное, что мальчик не глупый, в школе отличником был. Хотел поступать на исторический, мать с бабкой не пустили, мол, историки мало зарабатывают, отправили на программиста. В итоге сынок сидит у них на шее.

— Тебе-то зачем такое чудо?

— Понимаешь, у него такой томный взгляд! И он так трогательно ухаживал! Подкарауливал меня возле работы и приглашал в блинную!

— Я представляю тебя в жакете из предпоследней коллекции Прада в очереди с оранжевым подносом среди малоимущих школьников и студентов.

— Знаешь, там бывает акция «Блин месяца за 19.90», так бородатик искренне так спрашивает: «Хочешь пару блинов месяца? На остальные мне не хватит».

— После ресторанов, где кусочек хлеба стоит как три блина месяца, стрёмно было заходить в бистро с кавалером?

— Да, некоторая неловкость присутствовала. Знаешь, он так странно одевается — пиджаки размера на три больше, чем надо.

— Ещё говорят, что женщины комплексуют по поводу своей фигуры и покупают вещи на размер меньше, полагая, что это сделает их стройнее. А мужчины, думающие, что широкий пиджак прибавит им мужественности, не комплексуют?

— Только не смейся! Он носит одежду своего деда.

— Да ладно! Так не бывает! Есть же ещё чудаки в этом мире. Правда, зачем работать — одежды навалом. Сколько сундуков тряпья дедуля завещал внуку?

— Хватит ещё и на правнуков.

— Только у дедушки плечи явно были пошире. Слушай, а твой поклонник не замечает, что его наряды не особенно актуальны, да и великоваты?

— Видимо, не до стилистов ему, все мысли в компьютерных играх. Ну и бабка, наверное, внушила, что внучку очень идёт это старьё.

— Ага, жалко выбрасывать тряпичный раритет времён царя Гороха. Тогда хоть ты намекни несмышлёнышу, что одежда, которая в разы старше его самого, да ещё и не по размеру, не может подчеркнуть его стройность и неотразимость.

— Да что толку намекать — новую всё равно не на что купить.

— Слушай, я так и не поняла, зачем тебе этот нищий Мистер Нафталин?

— Он такой милый. Не пьёт, не курит.

— Не работает…

— Ага. Ладно бы чем-то дельным занимался, сайты какие-нибудь создавал или программы писал. Нет, он в монстров играет онлайн. Бред.

— А родители что говорят?

— Они в разводе. Мать не работает: полгода на даче, половину — дома у телека. Её потрёпанный ухажёр бомбит на старенькой Волге, но, судя по всему, не очень напрягается — едва на еду хватает да на бензин. Дома так убого — ремонт не делали лет пятьдесят, всё разваливается. И бардак страшный, пыль клочьями висит на оторванных обоях, запах чулана. У меня шок был, когда я в гости пришла в этот склеп заброшенный. Как в таком свинарнике можно жить?

— И главное, никто не работает, все баклуши бьют, но взять в руки пылесос и расчистить эти авгиевы конюшни некогда, да?

— Им и в голову такое не приходит — бутербродов наделают и по комнатам, одна к телевизору, другой к компьютеру.

— Так беги, пока не поздно, Шурик, из этой помойки. Даже если возьмёшься за расчистку хлева, народ, в нём живущий, не переделать — загадят снова, и дня не пройдёт.

— Пожалуй. Хотя в постели мальчик старается, опыта маловато, неумело, но пытается доставить удовольствие. Переоценивает, правда, свои силы — один раз кончил, снова давай приставать, а на вторую эякуляцию его тщедушному организму силёнок не хватает. Получается не секс, а мученье. Ни рыба ни мясо, конечно, но лучше, чем ничего.

— Скажи мне, с кем ты спишь, и я скажу, кто ты. Смотри, Сашка, превратишься в подобие его мамаши или в монстров начнёшь играть онлайн.

— Головастик, кстати, активно пытается вовлечь меня в эту ерунду, но я так ненавижу компьютер, что ни на какие уговоры не соглашаюсь. А ещё у него постоянно вонь изо рта — с желудком проблемы хронические, целоваться противно.

— Если в двадцать два года организм так прогнил, что же дальше будет? Бросай этого вонючку, пока тебя не засосала трясина его мусорно-гниющего микромира. Помойка вокруг него породила помойку внутри. Прочь! Прочь! Прочь! Чтобы летать с орлами, не паситесь с индюками!

— Да я сама прекрасно понимаю, что надо посылать этого недоразвитого ко всем чертям. Он как старенький домашний лифчик — в свет, конечно, в нём не выйдешь, а выбросить жалко. Признаюсь, была у меня мысль «выбирать сердцем, а не разумом», чтобы никто не упрекнул, что в кошелёк влюбилась, а не в человека. Но, видимо, кандидата выискала совсем не подходящего.