Близость - [93]

Потом мы проделали путь к комнате матроны – ужасный путь! Арестантки слышали мой призывный крик, испуганный возглас миссис Джелф, плач мисс Брюер и теперь стояли у решеток, прижавшись лицами к прутьям, и с жадным любопытством наблюдали за нашим медленным, неуклюжим продвижением по коридору.

– Ох ты, кто же сотворил такое с мисс Брюер? – завопил кто-то, и в ответ раздалось:

– Доус! Селина Доус разгромила камеру! Селина Доус врезала мисс Брюер по физиономии!

Селина Доус! Имя передавалось от одной женщины к другой, из камеры в камеру, точно несомое ветром по зыби мутных вод. Миссис Джелф крикнула, чтобы все замолчали, но крик прозвучал жалобно, и шум не стихал. Потом над общим гулом возвысился один голос – не удивленный, не вопросительный, а исполненный насмешливого злорадства:

– Ну наконец-то Селина Доус сорвалась! Камзол и темную Селине Доус!

– О боже! Да уймутся ли они когда-нибудь? – воскликнула я, испугавшись, что весь этот гам доведет Селину до безумия.

Едва я успела договорить, как где-то в самом начале коридора грохнула решетка и раздался еще один крик, – слов я не разобрала, но голоса мгновенно смолкли. То были мисс Ридли и миссис Притти, прибежавшие на шум из блока этажом ниже.

Мы наконец добрались до комнаты матроны. Миссис Джелф отперла дверь, усадила мисс Брюер на стул и намочила водой носовой платок, чтобы приложить ей к глазам.

– Что, Селину действительно отправят в темную? – торопливо спросила я.

– Да, – негромко ответила она и вновь склонилась над мисс Брюер.

Ко времени, когда появилась мисс Ридли с вопросом, что здесь стряслось, руки у миссис Джелф уже не дрожали и лицо хранило спокойное выражение.

– Селина Доус ударила мисс Брюер плошкой, – доложила она.

Мисс Ридли поморщилась и подошла к пострадавшей:

– Как вы сейчас себя чувствуете?

– Я ничего не вижу, – пожаловалась мисс Брюер.

Услышав это, миссис Притти с любопытством подошла поближе. Мисс Ридли сдвинула мокрый платок вниз:

– У вас глаза сильно заплыли. Думаю, более серьезных повреждений нет, просто синяки. Но миссис Джелф все же сбегает за врачом.

Миссис Джелф тотчас поспешила прочь. Мисс Ридли надвинула компресс обратно на глаза и положила на него ладонь, а другой рукой придержала мисс Брюер за шею. На меня она не смотрела, но обернулась к миссис Притти и коротко промолвила: «Доус». А когда надзирательница уже вышла в коридор, мисс Ридли добавила: «Если станет упираться, позовите меня».

Мне оставалось только стоять и слушать.

Я услышала торопливую тяжелую поступь миссис Притти по усыпанным песком каменным плитам, лязг засова на деревянной двери, скрежет ключа в замке решетки. Услышала невнятный, приглушенный расстоянием голос и, кажется, слабый вскрик. Последовала непродолжительная тишина, затем вновь раздалась тяжелая поступь и одновременно более легкие шаги, спотыкающиеся и шаркающие. Потом вдали хлопнула дверь – и все, больше ни звука.

Я почувствовала взгляд мисс Ридли.

– Вы находились в камере Доус, когда все произошло? – спросила она.

Я кивнула.

– Что послужило причиной нападения?

– Не знаю, – ответила я.

– Почему она набросилась не на вас, а на мисс Брюер?

– Не знаю, – повторила я. – Не понимаю, что вообще на нее нашло. Мисс Брюер явилась с новостью…

– Которая и привела Доус в бешенство?

– Да.

– Что именно вы ей сообщили, мисс Брюер?

– Что ее переводят, – несчастным голосом ответила мисс Брюер. Она положила руку на стол, случайно задев и рассыпав карточную колоду, приготовленную миссис Джелф для пасьянса. – Ее переводят в Фулэмскую тюрьму.

Мисс Ридли злорадно фыркнула:

– Уже не переводят.

Потом лицо у нее чуть дернулось, подобно тому как порой подергиваются стрелки часов с заклинивающими шестеренками, и взгляд вновь устремился на меня.

Я догадалась, о чем она думает, и вся похолодела: боже мой!..

Я отвернулась, и мисс Ридли ничего больше не сказала. Через минуту пришла миссис Джелф с тюремным врачом. Поклонившись мне, он занял место мисс Ридли возле пострадавшей, поцокал языком при виде заплывших синяками глаз и достал порошок, который велел миссис Джелф развести в воде. Я сразу узнала запах лекарства. Я стояла и смотрела, как мисс Брюер пьет мелкими глотками из стакана, а когда она немного пролила, я едва не рванулась вперед, чтобы подхватить капли в ладонь.

Врач сказал, что синяки останутся, но скоро побледнеют, а потом и вовсе сойдут; счастье еще, что не сломаны скуловые кости или нос. Наложив повязку на глаза мисс Брюер, он повернулся ко мне:

– Значит, все произошло в вашем присутствии? А на вас арестантка не кидалась?

Я ответила, что со мной все в порядке.

– Сомневаюсь, – покачал головой врач. – Вы стали свидетелем ужасной сцены – такое потрясение не может пройти бесследно для дамы.

Он посоветовал послать за моей горничной, чтобы она незамедлительно отвезла меня домой; а когда мисс Ридли запротестовала, мол, мисс Прайер еще не сообщила подробности происшествия мисс Хэксби, он выразил уверенность, что в случае со мной мисс Хэксби согласится и подождать немного. Сейчас я вспомнила, что именно этот человек отказался принять в лазарет бедную Эллен Пауэр. Однако тогда я об этом не думала и испытывала к нему одну только благодарность: если бы в довершение ко всему мне пришлось еще отвечать на вопросы и предположения мисс Хэксби, я бы, наверное, просто умерла.