«Ближние люди» первых Романовых - [118]
Дорога от Мезени до Луха лежала через Холмогоры, где Артамон Матвеев сразу вспомнил о привилегиях своего боярского чина. Все теперь стремились представиться Матвееву и чем-либо угодить ему, чтобы тот не забыл их услуги. Первым на пути, кто встретил бывших ссыльных «с великою любовью и открытством приятельским всего дому своего», стал двинской воевода боярин князь Никита Семенович Урусов. Не отставали от воеводы «и все Колмогорские жители, иноземцы и всякаго чину люди».
Холмогоры тоже были местом ссылки, и там хорошо понимали страдания опальных. А вот по поводу холмогорского воеводы, хотя и продемонстрировавшего свое радушие, всё же не стоило обольщаться. Клан братьев князей Урусовых, служивших при дворе в высоких чинах, был большим и разветвленным. В свое время князья Урусовы много потеряли от нового брака царя с Натальей Нарышкиной и изведали опалу. Один из братьев князей Урусовых, Петр Семенович Урусов, был женат на родной сестре боярыни Морозовой Евдокии Урусовой, погибшей вместе с ней за старую веру в боровской тюрьме. Свое положение при дворе князь Петр Урусов предпочел поддержке жены, отказавшись от нее. Потом братья князья Урусовы снова вошли в близкое окружение царя Федора Алексеевича и даже стали его свойственниками по царице Агафье Грушецкой. И вот боярин князь Никита Семенович Урусов (на которого местные жители безуспешно жаловались царю Федору Алексеевичу в корыстолюбии) первым встречал и провожал «пять верст от Колмогор, до села, зовомого Матигоры» боярина Матвеева.
Дальнейший «зимний путь» лежал по хорошо известному тракту, связанному с торговлей через Архангельский порт. В Шенкурске у боярина Артамона Матвеева состоялась встреча с еще одним хорошо ему известным думным дьяком, а потом думным дворянином Григорием Степановичем Карауловым. Его шенкурское воеводство было явной опалой, так как еще недавно думный дворянин Караулов входил в Расправную палату, занимавшуюся разбором важных дел с участием избранных членов Думы. Как и в Холмогорах, у боярина Матвеева и его сына осталось самое лучшее впечатление от встречи их шенкурским воеводой «с великою честию».
По мере движения матвеевского «поезда» с Севера на Волгу почетные встречи происходили в каждом крупном городе — Вологде, Ярославле. Вологодский воевода стольник князь Петр Иванович Львов хотя и был из тех самых обиженных Матвеевым князей Львовых (родной брат Семена Ивановича Львова, чьи вотчины оказались у Матвеева), выехал вместе с детьми встречать боярина Артамона Сергеевича Матвеева за несколько верст от города. Повторились и приемы разных лиц, среди которых упомянуты «иноземцы» Иван Гаутман, Володимер Эводс, Андрей Буш «и прочие всякаго чину того ж городу обыватели». Особый интерес представляет встреча Артамона Матвеева в Вологде с иностранными купцами, понимавшими, какую выгоду им сулит знакомство с известным покровителем иностранцев при дворе царя Алексея Михайловича. Их можно отождествить с хорошо известными и позднее в архангельской и вологодской торговле голландскими купцами Иваном Гутманом, Владимиром Эвутцом («Ивлевичем») и Андреем де Босом[373].
Интересная встреча у Артамона Матвеева состоялась в Ярославле, где «от воеводы господина Уньковскаго, и от купечества тамошняго он Боярин и сын его равномернуюж честь и всякое довольство на путь свой имел». К этому времени московский дворянин Василий Яковлевич Унковский уже больше десяти лет не был ярославским воеводой; свою должность он занимал в 1660-х годах и ко времени приезда боярина Матвеева был в отставке (последние упоминания о нем в боярской книге датируются 1676/77 годом). Но у него могли быть личные причины стремиться повидать Артамона Матвеева. Во-первых, они должны были хорошо знать друг друга, так как Василий Унковский еще раньше Матвеева ездил в посольствах к Богдану Хмельницкому. И кроме того, его дочь Ирина Васильевна была замужем за спальником Сергеем Александровичем Хитрово[374]. Зять воеводы Унковского был сыном и наследником того самого окольничего Александра Севастьяновича Хитрово — соседа Матвеевых, забравшего себе их двор в Манухине на Сетуни. Воевода Василий Унковский (если все-таки это был он) должен был вспомнить свои дипломатические навыки и договориться с Артамоном Матвеевым о полюбовном решении дела о присвоении соседского имущества отцом его зятя.
«В последних числех марта» 1682 года боярин Артамон Сергеевич Матвеев с сыном и со свитой прибыли в Лух. Зимний путь чаще всего пролегал по руслам замерзших рек. В Лухе боярина Артамона Матвеева с сыном ожидал подарок от царя, ему жаловалась вотчина в 800 крестьянских дворов из дворцовых земель в Верхнем Ландехе в Суздальском уезде. Можно представить, сколько ожиданий и надежд было у бывших ссыльных, впервые после долгого перерыва свободно отпраздновавших Пасху 16 апреля. Но прошло совсем немного времени, и к ним приехал стольник Карп Евстифеевич Сытин с известием о смерти царя Федора Алексеевича 27 апреля 1682 года, «в четверг Фоминой недели». В доме боярина Матвеева, по свидетельству его сына, пролили много слез, несмотря на то, что именно при царе Федоре Алексеевиче случился такой крутой поворот в судьбе «ближнего человека», так и не успевшего оправдаться перед царем…
