Блеск тела - [49]

Короче говоря, все дрыхли без задних ног, лишь покойник хладнокровно сидел на кухне под открытой форточкой. Он равнодушно ждал общей побудки. Вчера вечером Доброе Утро его переодел и усадил на кухне проветриваться. Теперь мертвец выглядел вполне прилично. Его голову венчала серая бейсболка, а вместо нелепой цветастой рубахи Доброго Утра труп был наряжен в прогрессивную футболку с надписью «Иисус любит тебя, но как друга». Эту футболку Морковка посчитала наиболее скромной вещью из вызывающе-тропического гардероба Аскари. Свою старую рубашку, испачканную посмертными выделениями Манчестера, Доброе Утро с отвращением выбросил в мусорный контейнер на улице. Правда к утру, она оттуда исчезла. Это бомжи города-героя подарили везучей одёжке, пожалуй, уже третью жизнь.

– О, Господи! Вот вы где, Леопольд, – вскрикнула тетя Галечка, появляясь на кухне. Громкие голоса птиц за окном и сборы Морковки разбудили ее первой. Тетя Галечка с испугом посмотрела на покойника. Тот никак не реагировал. Разумеется, это было нормально, но тетя Галечка работала в вендиспансере и знала об аутизме лишь понаслышке. Поэтому на всякий случай она приветственно помахала трупу рукой. Сегодня лицо Леопольда показалось тете Галечке странно знакомым, но она спешила приготовить завтрак, поэтому принялась возиться у плиты, стараясь не глядеть в сторону окна.

– Мегапривет! А где Алёна? – заглянул в кухню Доброе Утро. Он, пританцовывая, ждал в коридоре своей очереди в туалет, который уже оккупировал дед Брюсли. Очкарик все еще потягивался на надувном матрасе, который друзья пристроили возле раскладушки отставного авиатора. Из комнаты Аскари доносилось протяжное вувузельное зевание. Видимо дочь Африки тоже проснулась.

– Ой! Напугал! – вздрогнула тетя Галечка. В первое мгновение ей показалось, что это заговорило неподвижное тело под форточкой. Овладев собой, тетя Галечка сердито буркнула Доброму Утру:

– Нет Алёны! Взяла у меня ключ от квартиры и ушла рано утром.

– Куда это она спозаранку отправилась? – удивился Доброе Утро. Увидев, что Очкарик встал с матраса и двинулся к туалету, Доброе Утро забарабанил в заветную дверь.

– Эй, поезд дальше не пойдет! Освобождайте вагон, сэр! Молодым везде у нас дорога!

Дед Брюсли негодующе ответил из-за двери, с натугой кряхтя:

– Жека! Не обижай дедушку! Старикам везде у нас почет!

Пока в коридоре шла яростная борьба за санузел, из своей комнаты показалась Аскари. Сражение вступило в новую фазу. Наконец, общими усилиями прочно окопавшегося в туалете командора оттуда извлекли и отправили на кухню завтракать.

– Твою в колено! – испугался дед Брюсли, едва не налетев на стул с покойником.

– Присаживайтесь, – велела тетя Галечка, накладывая на тарелку жареные кабачки с помидорами и колбасой. – Может и Леопольду положить немного овощного рагу? У него лицо, как у человека питающегося из мусорных баков. Он так у вас с голоду помрет. Действительно!

– Наш «Человек дождя» рагу не употребляет, – ответил Очкарик тете Галечке, входя с телефонной книгой города Москвы в руках. Он увидел книгу на полочке у телефона в прихожей и не преминул… Заметив труп возле окна, Очкарик не удержался от восклицания:

– Вот черт! Жека! Зачем ты напялил на дядю Леопольда эту майку и мою бейсболку?

– А что? – отозвался из коридора Доброе Утро. – «Христос любит тебя». Звучит концептуально и эротично. Такие люди спасут мир.

Розовый после умывания Доброе Утро появился на кухне. Довольно улыбаясь, он занял место возле Очкарика, который уже внимательно читал телефонную книгу. Последней появилась, зевающая во весь свой губастый рот, Аскари. Косички-дреды, из которых состояла ее прическа, она собрала в один толстый пучок на макушке. Покосившись на мертвеца, Аскари устроилась подальше от окна. Она шумно втянула ноздрями воздух. Участники автопробега обменялись тревожными взглядами, но от трупа тлением больше не шибало. Аскари сконцентрировалась на еде и остальные немного успокоились. Увидев, что Морковки нет за столом, африканка спросила, размалывая жесткий кабачок крепкими зубами:

– Тетя, где Колючий Голова?

– Не знаю. Пошла по делам.

– Какие могут быть дела в субботу? – удивился Доброе Утро, энергично работая вилкой. – Наверно, Алёне нужно навестить кого-нибудь из родных?

Тетя Галечка отрицательно покачала головой.

– Нет у нее на всем белом свете других родных кроме меня. Ее мать – моя младшая сестра – в дурдоме, а отец не знамо где.

– Как это? – спросил Доброе Утро. Он был любознательным челом.

Тетя Галечка тяжело вздохнула.

– А так. Отец Алёны – настоящее чудовище, каких, наверно, нигде больше нет! Сначала он таким добрым прикинулся, что можно было шоколад у него в заднице плавить. А как они поженились, так он себя и показал. Это про таких иродов говорят: «Вылез Ванька из подвала. Широко раскрыл хлебало!» Издевался над моей сестрой, как мог. Довел ее до душевной болезни и упрятал в психбольницу. Профессора из дурки сказали, что мать Алёны останется у них навсегда.

– А Алёна?

Тетя Галечка вытерла концом фартука мокрые глаза.

– Алёна долго терпела художества отца, а когда закончила школу, уехала в Питер. Ей бедняжке особенно трудно пришлось. Тем более с ее заболеванием. После аварии она ведь никого не узнает.