В трамвае, как всегда в час пик, народу было битком. Мне удалось, изменив своим правилам, втиснуться в последнюю дверь старого вагона. Обычно, я стараюсь садиться в общественном транспорте ближе к кабине водителя, так как на задней площадке ездят все человеческие отбросы нашего общества – начиная с обычных алкоголиков и кончая бомжами. Как правило, там сильнее воняет мочой и, с легкостью, начинаются конфликты по любому поводу. А я конфликтов не люблю и тщательно их избегаю.
Однако на этот раз мне не повезло. Пропихиваясь подальше от двери, я нечаянно задеваю портфелем какого-то поддатого типа. Тип поворачивается ко мне и гнусаво говорит какую-то грубость. Я стараюсь его не слушать и, чтобы не провоцировать, на всякий случай, киваю и улыбаюсь. Мол, сам понимаю дружище, что виноват, но что тут поделать – теснота!
За окном зажигаются огни. Наш громыхающий трамвай обгоняют дорогие иномарки с новыми хозяевами жизни. Обирая всю страну, забирая у тружеников все до копейки, у владельцев золотых унитазов все равно не хватает денег на приличные трамваи. Вот и везут нас в наше убогое будущее вагоны сработанные еще, так сказать, рабами Рима. Глядя на происходящее вокруг бесстыдство, начинаешь лучше понимать революционеров прошлого. Так и тянет стать большевиком и заняться практическим марксизмом, как называл товарищ Сталин грабежи банков и прочую уголовщину.
Несмотря на то, что за бортом нашего трамвая прохладный октябрь, внутри душно и жарко. На задней площадке в руках какого-то меломана орет «китайская балалайка» – дешевый магнитофон. Этот шум и соседство грубияна, от которого разит перегаром, начинают действовать мне на нервы. Я стараюсь выровнять дыхание и абстрагироваться от окружающего бардака. Сосредоточиваюсь на своих делах и заботах. Скоро надо платить за квартиру, купить себе зимнюю куртку и обувь, а доходы мои не растут, а совсем наоборот – «финансы поют романсы», как говаривал мой папа.
Весь мокрый от пота выбираюсь, наконец, на своей остановке наружу. Пропускаю мимо себя трамвай с грубияном, пересекаю рельсы и, не торопясь, иду по вечерней улице, вдыхая холодный и сырой воздух. Все также не торопясь, дохожу до своего дома, где я снимаю полуторку вот уже около года, подхожу к подъезду и… неспешно следую дальше, хотя больше всего на свете в этот момент хочу оказаться в своей теплой комнатке на диване перед телевизором.
К сожалению, выясняется, что я не могу этого себе позволить, не узнав предварительно, что от меня нужно какому-то гражданину среднего роста и среднего телосложения в неброской куртке и лыжной шапочке, который сначала шел за мной до трамвая и теперь снова сопровождает меня от остановки до дома. Вряд ли это случайное совпадение. Интересно, кому понадобилась моя скромная персона? Кто заинтересовался ничем непримечательным репетитором английского языка до такой степени, что пустил за ним серьезный хвост? Незнакомец не садился со мной в трамвай, значит, есть еще и машина с дополнительным набором любопытных.
Рассуждая про себя подобным образом, я делаю небольшой круг по соседним улицам и, сделав соответствующие наблюдения, возвращаюсь к своему дому. Хвост неотступно шагает следом. Машину я тоже вскоре нахожу. Серая «девятка» с тонированными стеклами, чтобы не видно было, кто внутри. Она изредка показывается на перекрестках, следуя параллельно нашему курсу. Значит у них радиосвязь. Солидно. Хотя, это еще ни о чем не говорит. Сейчас и бандиты оснащены не хуже, а порой и лучше органов. Но такая опека меня? Вот, что удивляет. Кто вышел на меня и зачем? Интуиция, правда, подсказывает мне, что скоро эти люди постараются войти со мной в контакт. Мне было бы удобней, что бы это произошло у меня дома. Дома и стены помогают. С этой внушающей оптимизм мыслью я и засыпаю несколько часов спустя.
