Блеск и нищета куртизанок - [7]

Кто ранее был причастен к журналистике или еще по сию пору к ней причастен, тот вынужден, в силу жестокой необходимости, раскланиваться с теми, кого он презирает, улыбаться злейшему недругу, мириться с любыми низостями, пачкать себе руки, желая воздать обидчикам их же монетой.
He becomes used to seeing evil done, and passing it over; he begins by condoning it, and ends by committing it.	Привыкают равнодушно смотреть, как творится зло; сначала его приемлют, затем и сами творят его.
In the long run the soul, constantly strained by shameful and perpetual compromise, sinks lower, the spring of noble thoughts grows rusty, the hinges of familiarity wear easy, and turn of their own accord. Alceste becomes Philinte, natures lose their firmness, talents are perverted, faith in great deeds evaporates.	Со временем душа, непрерывно оскверняемая сделками со совестью, мельчает, пружины благородных мыслей ржавеют, скрепы, сдерживающие пошлость, разбалтываются, и все начинает вращаться само собою, Альцесты становятся Филинтами, воля расслабляется, таланты растлеваются, вера в прекрасное творчество угасает.
The man who yearned to be proud of his work wastes himself in rubbishy articles which his conscience regards, sooner or later, as so many evil actions.	Тот, кто мечтал о книгах, которыми он мог бы гордиться, растрачивает силы на ничтожные статейки, и рано или поздно совесть упрекнет его за них, как за постыдный поступок.

He started, like Lousteau or Vernou, to be a great writer; he finds himself a feeble scrivener.	Готовишься, подобно Лусто, подобно Верну, стать великим писателем, а оказываешься жалким писакой.
Hence it is impossible to honor too highly men whose character stands as high as their talent - men like d'Arthez, who know how to walk surefooted across the reefs of literary life.	Стало быть, выше всяческих похвал стоят люди, характер которых на высоте их таланта, -д'Артезы, умеющие шагать твердой поступью между рифами литературной жизни.
Lucien could make no reply to Blondet's flattery; his wit had an irresistible charm for him, and he maintained the hold of the corrupter over his pupil; besides, he held a position in the world through his connection with the Comtesse de Montcornet.	Люсьен не мог противостоять вкрадчивости Блонде, который по самому складу своего ума оказывал на него неодолимое, растлевающее влияние, сохраняя превосходство развратителя над учеником, а к тому же он занимал отличное положение в свете благодаря своей связи с графиней де Монкорне.
"Has an uncle left you a fortune?" said Finot, laughing at him.	- Вы получили наследство от какого-нибудь дядюшки? - насмешливо спросил его Фино.
"Like you, I have marked some fools for cutting down," replied Lucien in the same tone.	- Я беру пример с вас: стригу глупцов, - в тон ему отвечал Люсьен.
"Then Monsieur has a review - a newspaper of his own?" Andoche Finot retorted, with the impertinent presumption of a chief to a subordinate.	- Не обзавелся ли случайно господин де Рюбампре каким-нибудь журналом или газетой? - продолжал Андош Фино с наглой самоуверенностью, свойственной эксплуататору в обращении с эксплуатируемым.
"I have something better," replied Lucien, whose vanity, nettled by the assumed superiority of his editor, restored him to the sense of his new position.	- Я приобрел нечто лучшее, - сказал Люсьен, тщеславие которого, уязвленное подчеркнутым самодовольствием главного редактора, напомнило ему о его новом положении.
"What is that, my dear boy?"	- Что же вы приобрели, дорогой мой?..
"I have a party."	- Я приобрел партию.
"There is a Lucien party?" said Vernou, smiling	- Существует партия Люсьена? - усмехнулся Верну.
"Finot, the boy has left you in the lurch; I told you he would.	- Видишь, Фино, этот юнец обошел тебя, я тебе это предсказывал.
Lucien is a clever fellow, and you never were respectful to him. You used him as a hack.	Люсьен талантлив, а ты его не берег, помыкал им.
Repent, blockhead!" said Blondet.	Пеняй на себя, дуралей! - воскликнул Блонде.
Blondet, as sharp as a needle, could detect more than one secret in Lucien's air and manner; while stroking him down, he contrived to tighten the curb.	Хитрый как лиса, Блонде почуял, что немало тайн скрыто в интонациях, движениях, осанке Люсьена; он обольщал его, в то же время крепче натягивая удила своими льстивыми словами.
He meant to know the reasons of Lucien's return to Paris, his projects, and his means of living.	Он желал знать причину возвращения Люсьена в Париж, его намерения, его средства к существованию.

"On your knees to a superiority you can never attain to, albeit you are Finot!" he went on. "Admit this gentleman forthwith to be one of the great men to whom the future belongs; he is one of us!	- На колени перед величием, которого тебе никогда не достигнуть, хоть ты и Фино! -продолжал он. - Примем же этого господина, и тотчас же, в компанию сильных мира сего, которым принадлежит будущее: он наш!
So witty and so handsome, can he fail to succeed by your quibuscumque viis?	Он остроумен и прекрасен, кому же еще, как не ему, достигнуть цели твоими же quibuscumque viis.