Блаженны кроткие… Священномученик Сергий Лебедев, последний духовник Московского Новодевичьего монастыря. Жизненный путь, проповеди, письма из ссылки - [101]

Земно кланяюсь и со всем усердием благодарю за заботы обо мне, земно кланяюсь и с сыновним усердием лобызаю мамочкину ручку, написавшую мне такое длинное, обстоятельное, интересное письмо. Никто не поверит, что это пишет такая глубокая старица, да вдобавок от постоянных слез полуслепая и плохо видящая. Имена своих благодетелей я тотчас внес в свой синодик. Александре Васильевне и Варваре Ивановне напишу благодарность в первую очередь, как равным образом и Елене Леонидовне и другим, о ком мамочка и Катенька напоминают мне в своих письмах. Не худо и вам на будущее время коротенько сообщать, что получили вы от меня. Бывает, что разом на три лица, как, например, к Екатеринину дню, пришлешь к вам, и потом уже после оказывается, что не все эти три лица получили, и труд мой оказался напрасным, и желание удовлетворить людей не исполненным.

Без всякого сомнения, мамочка совершенно согласно с моими убеждениями поступила с моим даром. Самое прямое и святое дело быть ему в церкви, куда он, собственно, и предназначен, а не для сундука, при уплотненном и мало внушающем доверия населении нашего дома. Если что и случится, пусть случится в храме Божием, пред очами Бога Правды и Истины. Дома же, помимо материального ущерба, придется пострадать и от клеветы человеческой, которая старается теперь непременно очернить всякое порядочное дело.

А письма от Бори я все еще продолжаю ждать. Пример старицы бабушки, со всеми ее немощами давший ей силы написать мне такое длинное письмо, пусть побудит Борю препобедить свое откладывание обещанного мне им же самим. Ведь этим и он задерживает мой ответ ему, который, во всяком случае, не хотелось бы задерживать до праздников. С будущей недели я особенно напряженно займусь этим делом, чтобы поздравить своих друзей и благодетелей. После праздника обычно я смолкаю и разверзаю уста только для близких. Не обессудьте, если в эти ближайшие дни немного сокращу переписку с вами. Что необходимое и экстренное, конечно, сообщу вне всякой нормы и очереди. Время же последнее до праздников главным образом придется посвятить писанию и таких писем, которых много и скоро не напишешь. Требуется особое настроение, которое не всегда бывает по заказу.

Слышно, что «Владыченька» проследовал во Владимир. Если что разузнаете поподробнее о нем, пожалуйста, напишите. Равным образом напишите, если услышите, оставят ли в Москве на поруки сына Сергея Евгеньевича[337] и кого-либо другого из возвращенных на поруки. Ну а пока, дорогие мои инвалиды и не инвалиды, будем все уповать на Господа и Его милость к нам, грешным. «Горькими» и обделенными этими милостями не будем считать себя. Верующие в Господа именуются «блаженными», то есть счастливыми, а не несчастными, как это принято говорить не подумавши.

Крепко целую и благословляю вас всех.

Весь ваш – С.

№ 32. Отец Сергий – родным

Деревня Сорокино

7 (20) декабря 1933 г.

†

Мои дорогие и возлюбленные.

Как возвестила вам посланная мною телеграмма, сегодня на отметке, в день бывшего нашего престольного праздника святителя Амвросия Медиоланского и в преддверии праздника иконы Матери Божией, именуемой «Нечаянная Радость», я получил неожиданную для себя радость. После категорического отказа в досрочном освобождении на поруки Бори, мне сегодня выдали документ о свободном прожитии во всех городах СССР, за отбытием полного срока ссылки. Никакого упоминания о поручительстве при выдаче документа не было, никакой подписки о присылке Борина поручительства с меня не взято. Мною была только лишь подписана обычная анкета, которую обычно подписывают все освобождающиеся. Выданный мне документ – справку я обязан по прибытии в Москву представить в УСО ОГПУ, которое уже и выдаст мне документ на право жительства. Таким документом «справка», конечно, служить не может. Я, конечно, ни на минуту не сомневаюсь, что меня, по примеру Миши Ивановского[338] и Владыки Филиппа[339], в Москве не оставят. Придется двинуться куда-нибудь в другой город; вот об окончательном выборе этого города и устройстве меня в нем с кем-либо из наших близких и по[узнав]айте, друзья мои, пока я буду совершать и ликвидацию своей теперешней жизни, и навостривать лыжи восвояси. Поеду, вероятно, в половине будущей недели. Повезет меня, вероятно, мой хозяин – человек надежный во всех отношениях. Лучше ему дать лишнее, лишь бы доехать благополучно такой длинный и нелегкий путь.

Хорошо бы, если бы вы к моему поезду нашли мне галоши тринадцатого номера. В валенках не всюду можно показаться в красной столице.

Следующую телеграмму, приблизительно числа 17–18 по старому стилю дам вам из Вятки после прибытия моего туда. По ней вы можете уже определить время моего прибытия к вам и кого-нибудь командируете для встречи меня на вокзале.

Прошу всех вас усердно помолиться о благополучии моего прибытия к вам, гощения у вас и дальнейшего своего пребывания в месте, Господом избранном и назначенном.

С величайшей радостью могу сказать, что еду к вам по милости и воле Божией. Господь отзывает меня отсюда после полной и всецелой преданности моей в Его волю. Я не дерзал указывать Господу и просить Его о своем освобождении.