Блатные сказочки - [2]

Скинули одного Гришку, так нет - другой появился. Видели все московские люди, как валялся самозванец в кремлевском рву с дудкой скоморошьей, как сожгли его, пеплом пушку набили и в заходну сторону выпалили - и опять верили и не верили, говорили, другой это был, а настоящий скрылся. Ну что за народ наш такой глупый! Русский человек, по себе знаю, хоть и себе на уме, а простоват, обвести его вокруг пальца ничего не стоит.

Второй самозванец точно был вор, так и звался «тушинский вор» - а и к этому сбегались. Со вторым разделались, так нет, мало нам сраму - третий появился. И полезли отовсюду самозванцы, как поганые грибы после дождя. Штук пятнадцать их гуляло. Кому не лень, тот себя в лжецаревичи производил, а шайку удальцов собрать нехитро. Стронулась Русь, качнулась в неустройстве. Началось время золотое, время воровское. Казачки заворовали, мужички заворовали, а тут и ляхи, воры иноземные, подоспели. И пошло воровство великое, доселе невиданное и неслыханное. То-то всем лафа была - и чужим ворам, и своим татям-разбойникам! Долго они куролесили, долго над простотой-беднотой измывались. Уже и царя Михаила на престол повенчали, а все шастали по святой Руси черкасские и литовские шайки и догуливали лихие самозванцы.

Качнулась Русь и едва не сгибла, но Божьей помощью устояла. Великое испытание снесла за грехи свои, кровью праведной омылась, искушения превозмогла и вышла очищенной. Вера спасла ее. Потому и святая Русь, что верой жила...

А ты не встревай, не любо - не слушай...

Да, такая уж земля наша, неспокойная, нескладная. Лет полста и больше прошло от смутных дней - Стенька-атаман по Волге-матушке загулял. У вашего брата, блатного, работа рисковая, а натура широкая - чужое добро чего жалеть? - нам бы погулять, чтоб знай наших! Вот и Стенька таков был, пофорсить любил, чтоб в парчу, атласы, бархаты разодеться, по цветным коврам ходить, в народ жемчугом-золотом метать. Чего жалеть, свое, что ли?! Эй, давай, дувань, ничего не жалко! Персидскую княжну - в воду! Подумаешь, невидаль, шалава! И до того в своей удали дошел, что на все царство замахнулся - чего его жалеть? - зато попить, погулять можно вволю. Если цареву казну взять - на год всем пить-гулять хватит, а боярышень да красных девиц на Москве столько, что ... сломаешь! Ну а что дальше будет - не все ли равно? - кто из вашего брата о том задумывается? Чай, вы-то добытые денежки не в банк относили про черен день? Так и он, Стеня, рассуждал, а народу, понятно, обещал кисельны берега да молочны реки. Народ-то беден и глуп, скажи ему поласковее, помани пустым посулом, он и пойдет как баран. Ну конечно, без самозванства не обойтись. Себя-то Стеня в лжецаревичи не произвел, но среди мужиков-простаков говорил, что следует в его войске некий царский сын. Чем это кончилось, всем известно. У Гриши-то и прочих самозванцев хоть помощь была в иноземной силе, а у Стени - одна удалая головушка, и ту на плахе сложил. Жалко Стеню, вор, видно, был неплохой и удал сверх меры, это его и сгубило.

И так это самозванство привилось на Руси, что некуда деваться от него. Самозванство ведь что? - взял и объявил себя кем хочу и чтоб мне все позволено. Не одни таковы гулящие люди, наверху тоже не все было чисто. Царь Борис при своем худородстве не самочинно ли на трон воссел? Грише-ловкачу было не занимать стать примера! Катерина-то царица, хоть и великая, а, здраво рассудить - самозванка, прав на русский престол у нее не было. Была она немочка, бабенка-ягодка, похотлива как сучка, но ума немалого. Немцу-то легко управляться с русскими простаками. Тут и заворовал славный казачок Емеля Пугач. Как же так, думает, какая-то баба, немка, что мужа со свету сжила, ходит в царицах, подстилка заморская, а я, казак, чем хуже? А я чем хуже? - с того самозванство и начинается. Уважать мне, што ль, кого, что он царь? (Наши-то нынешние много уважали? - взяли и шлепнули со всем семейством - сбылась-таки самозванная мечта!) Сгоню ее, курву, с престола, а сам воссяду, у меня еще лучше получится - Емеля-то рассуждал. А ей, Катьке, подол задеру! Стало быть, буду ейный муж, император Петр Третий. Вот и объявил себя Лже-Петром, и началась большая завирушка.

Катька-то хоть и слаба была на передок, а все ж, как ни крути ее - государыня, кровей царских. Соображение имела, понимала, что самой ей не управиться, окружила себя дельными людьми. На портреты их посмотришь - экие важные баре! - теперь таких личностей днем с огнем не сыщешь. Там-то, наверху, хоть и не по праву воссела Катерина Алексеевна, а - власть, все важно и серьезно, решаются дела государственные. А у Емельки пошел балаган. Собрал вокруг себя беглых каторжников да поназывал их графьями и князьями. Эх, простота...

Не много вышло бы толку, кабы мужик да казак не забунтовали. Всегда власти на святой Руси забижали народ, мужика за человека не считали, а ведь на нем, на кормильце, все стоит. Вот и вы, братики-блатики, вроде властей наших, мужика не почитаете да еще его именем как бранным обзываете несвойских. А все как есть на нем одном держится, как и ваше ремесло. Волка-то без овечьих стад не бывает, как и щуки без карасей, верно? Ну да вы что - всего-то им социально близкие, хотите, обижайтесь, хотите, нет, а поважнее вас есть. Вы одного-двух оберете, а эти всех скопом. Все, что есть у тебя, мужичок, из животинки и рухляди, все нам неси, можно бы и избенку у тебя взять, да без надобности гнилые бревна, так и быть, живи, а чтоб не подох - вот тебе земли клок, с него прокормишься, а за это работай на нас даром. Вот это вор-новатор! Куда до него Катьке да Емельке!