Благородный узник - [5]

— Но, воевода, — изумленно воскликнул Таурус, кто же будет прислуживать тебе, точить оружие, чистить сапоги и коня!..

— Чушь! — не дослушал его речей Конан. — Эка невидаль, обиходить самого себя и лошадь! Всю свою жизнь я привык обходиться без прислуги, и вообще — чем меньше недоумков участвует в деле, тем лучше. Без слуг мы будем двигаться быстрей и с большей безопасностью.

— Что ж, может быть, ты прав, — вздохнул упитанный астролог. — Но хоть дрова-то рубить ты меня, надеюсь, не заставишь?..

— Ладно, — усмехнулся киммериец, — не заставлю! А теперь, — он повернулся к Таурусу, — прикажи, чтоб Фронто беспрепятственно выпустили из дворца, не то твои стражи вмиг навесят на него кандалы.

— А ты, мошенник, — продолжал варвар, повернувшись к вору и кидая ему монету, которую Фронто ловким движением схватил на лету и мгновенно спрятал за щеку, — купи себе что-нибудь из одежды. Шиковать особо не стоит, но чтоб таких лохмотьев на тебе не было! Встретимся вечером, у воинских казарм.

После этого Конан попросил у принцессы разрешения проводить ее до покоев, и, когда они подошли к двери ее комнаты, сказал:

— Я приду к тебе сегодня ночью, моя милая. Как знать, может, эта ночь окажется для нас последней.

— Это риск, ужасный риск… Но ты прекрасно знаешь, что у меня нет сил отказаться, — прошептала, потупившись, Ясмела. — Приходи перед сменой стражи, искуситель! Служанок я отошлю…

* * *

Разный люд попадается на дорогах: то пеший торговец из Заморы, то погонщики-шемиты с караваном верблюдов, то хорайский нобиль в удобном возке, который мчит пара коней, то бедный селянин, в тележку коего запряжен тощий ишак. А потому, не привлекая особого внимания, тройка всадников и мул с поклажей добрались до обрывистых скал северной части Кофийского плато. То, что издалека выглядело монолитным склоном, вблизи оказалось множеством скал, рассеченных трещинами и ущельями. К вечеру, следуя узкой тропой, змеившейся по каньону, путники поднялись на плато.

Там, куда ни кинь взгляд, тянулась бескрайняя равнина, только с одной стороны линию горизонта нарушал черный дымный столб, а под ним, на склонах горного хребта, играли яркие отблески. Это бушевала огненная лава в кратере вулкана Крош.

Когда путники подъехали к самому краю плато, их остановил разъезд всадников в гривастых кофийских шлемах. Это была пограничная стража.

— Я думаю, что могу все уладить, воевода Конан, негромко предупредил Разес, и, с кряхтеньем спешившись, направился в сторону десятника.

Издалека было не разобрать, что втолковывал астролог командиру отряда, поскольку объяснял он на кофийском диалекте и говорил очень быстро. Но своей цели он добился: мрачный до того десятник внезапно оскалил рот в широкой ухмылке и крикнул что-то своим солдатам, указывая рукой на Фронто и Конана.

— Пропустить! — приказал он, давясь от хохота.

— Чем ты так развеселил этого недоноска? — поинтересовался Конан, отъехав на приличное расстояние от пограничного поста.

— Ничего особенного, — скромно улыбнулся астролог. — Я просто сказал ему, будто мы знаем, что в западном Шеме война, а сами мы едем в Асгалун…

— Так что же тут смешного? — не понял киммериец.

— Видишь ли, еще я упомянул, — продолжил Разес, — что у моего сына, — тут он указал на Фронто, — наблюдается определенная слабость в одной из существенных частей тела, и по этому случаю мы направляемся в храм богини Деркето. Может быть, принесенные ей богатые жертвы помогут моему несчастному отпрыску исцелиться и зачать собственного наследника.

Фронто шутка коринфийца совершенно не понравилась, зато Конан просто-таки зашелся от хохота:

— Ну это же надо придумать такое, старый ты хрыч! — повторял он между приступами овладевшего им смеха.

* * *

Путь в Офир был неблизкий. Остались позади степи, на которых под охраной всадников кочевали несметные стада, промелькнули взгорья центральной части Кофа, и реки, поившие водой соленое озеро, чьи берега были окаймлены колючками — так, что пейзаж напоминал пустыню. Прошла почти целая луна, прежде чем путешественники добрались до более плодородных и благодатных мест.

Во время пути Конан внимательно присматривался к своим спутникам. Фронто был ему отличным помощников в делах, ловким и сообразительным, зато Разесу не стоило ничего поручать — он брался за любую работу крайне неохотно, да и то только тогда, когда киммериец прямо указывал ему, что и как сделать. Когда же его все-таки заставляли потрудиться, все валилось у астролога из рук, и через некоторое время Конан пришел к выводу, что проще все делать самому. Но человеком Разес был веселым и общительным, развлекал спутников предсказаниями по звездам и многочисленными рассказами, почерпнутыми из древних мифов. Однако Конана все время мучило какое-то чувство, что доверять коринфийцу нельзя. Астролог своими повадками напоминал ему змею, скользкую, проворную и хитрую, которую невозможно ухватить руками; даже на простые вопросы от него никогда не удавалось получить прямого и ясного ответа.

С Фронто тоже было не все в порядке. Навязчивое желание отомстить королю Морантесу не давало ему покоя:

— Как только боги позволят мне, непременно зарежу этого шакала Морантеса! А потом будь что будет — пусть хоть заживо сварят, мне все равно!