Благородная воровка - [44]

Кит чувствовала себя неуютно. Одно дело знать, кто преследует тебя, другое – столкнуться с неизвестным противником. Или, возможно, несколькими противниками. 

Задача, которую поставил перед ней отец, становилась всё более и более чреватой трудностями. Она подумала о шести отделениях в двойном дне кофра из камфорного дерева[13], который хранился в её платяном шкафу. Два отделения уже были заполнены, два самых маленьких, но всё же… 

Если всё пойдёт, как задумано, то третье маленькое отделение заполнится сегодня вечером – она всё подготовила. И потом она будет на полпути к свободе. 

Последние три отделения были большими, и следовательно их было труднее заполнить, но она пока отказывалась думать об этом. Одна вещь за один раз. 

Мистер Девениш, молча кляня себя, стоял в тени. До клуба в Сент-Джеймсе от его дома рукой подать. И у него не было никаких дел, что оправдывали бы его присутствие здесь. 

Это очень нехороший признак, сказал он себе. Он не был зелёным юнцом, страдающим от мук первой любви. Недостойно для взрослого мужчины вести себя подобным образом. Он не стоял, вздыхая, под окнами женщины с тех пор, как… ну, в общем, давным-давно. И это закончилось его полным и безоговорочным унижением. 

Он вдруг ощутил зуд в спине, как будто кожа могла помнить. Вероятно, могла, подумал он. Вряд ли так легко забыть, когда тебя прилюдно хлещут кнутом. 

Ему было двадцать два года, и он был романтичным молодым человеком, только что вернувшимся на родину после двенадцати лет изгнания. И несмотря на то, что он уже знал довольно много о женщинах – буфетчицах, портовых шлюхах и жёнах моряков, – он никогда ещё не встречал настоящих английских леди. 

Он впервые приехал домой с полными карманами денег – судно, которое он купил на наследство матери, пришло с ценным грузом. И хотя его так называемая семья не обрадовалась ему, в свете, конечно же, не возражали против законного отпрыска дочери фабриканта и английского лорда. Не тогда, когда у него водились деньги. 

Хьюго мысленно пожалел молодого себя. Каким дураком он был! Он был готов к жестокости, продажности, бедности. Он видел многое в портах, и многое испытал на себе. Он прошёл трудную, суровую, безжалостную школу жизни – жизни моряка. И он выжил, стал таким же несгибаемым, суровым и безжалостным, как тот мир, в котором он обитал с десяти лет. Хьюго Девениш не был простаком, которого легко надуть, он не был добычей для шлюхи, карманника или бандита. 

Но все его защитные барьеры рухнули при встрече с настоящей английской леди. Респектабельной замужней английской леди. Она играючи соскоблила с него огрубевший внешний слой и нашла под ним мальчика с истосковавшейся по нежности душой, мальчика, который в десять лет был внезапно оторван от дома и всё же до сих пор верил в любовь. Тот бедный глупый мальчик оказался совершенно беззащитен перед изысканностью манер, перед ласками и добрыми словами. 

Ах, она была такой красавицей, столь утончённой, деликатной и милой. Он никогда не касался чего-то более мягкого, чем её руки, её кожа, такая гладкая и такая прекрасная. Она была всем, чего он никогда не знал – чистая, невинная, драгоценная и уязвимая. Он влюбился в её рассказы о жестоком муже и задумал отчаянный безнадёжный план освободить её. 

Каким легковерным дураком он был! Повзрослевший Хьюго вспоминал себя юного со смесью неверия и презрения. 

Это, конечно, была игра. Она часто так забавлялась. Нежный облик скрывал душу гарпии. Она водила его за нос и изящно заманила в ловушку, и тут вмешался её разъярённый муж со своими лакеями, которые, повалив молодого морячка, хлестали его кнутами на улице на виду у всего белого света и его нежного идеала. 

И она надсмехалась над ним. А когда всё закончилось, муж со смехом потащил её в постель, а он остался на улице и пополз, истекая кровью, прочь, как можно дальше от того дома. С душой более истерзанной, чем его спина. 

И тот раз был последним, когда он имел какое-либо отношения с так называемыми респектабельными женщинами из высшего общества. 

До сих пор. 

Ситуация совсем не была похожей, думал он, уставившись на дом Синглтонов. Он не вздыхал о женщине из высшего общества, он проводил расследование. Это большая разница. 

Он провёл вечер, посетив несколько клубов, чтобы перекинуться в карты, сделать глоток-другой вина в дружеской мужской компании. В действительности он пытался, осторожно и как бы случайно задавая вопросы, выяснить как можно больше о неуловимом и таинственном брате мисс Роуз Синглтон, который мог быть или не мог быть – согласно разным взаимоисключающим слухам – отцом мисс Кэтрин Синглтон. 

Он многое узнал. И почти ничего. Рассказы были слишком противоречивы. Джеймс Синглтон умер в Италии приблизительно двадцать два года назад. Нет, он отправился за приключениями «куда-то на восток». 

В любом случае мало кого интересовало, что с ним сталось. И вот, когда наступила глубокая ночь, Хьюго стало ясно, что единственные люди, которые могут по-настоящему знать о Джеймсе Синглтоне – это его так называемая дочь и его сестра. 

Он разговаривал пока только с несколькими друзьями Синглтона. Когда-то все они были общей компанией. Потом один из них уехал за границу – в Индию – почти в то же время, что и Синглтон. Возможно, те, кто утверждали, что он отправился на восток, спутали их. Шесть бывших друзей, оставшихся в Англии, мало общались друг с другом. Он поговорил пока с тремя – Пикфордом, Пеннингтоном и Брэкборном – и не узнал ничего полезного. Все эти мужчины, хотя и вполне вежливые, были странно сдержанны, когда предмет разговора касался Джеймса Синглтона.