Благие дела - [20]

Тогда на ее сторону — в первый и последний раз — встала мать. Это действительно будет убийство. Невинной души, пусть и зачатой в грехе, но все же чистой… Мать с рыданиями в голосе говорила о младенцах и о небесах. Отец уступил: по правде сказать, он и сам не склонен был настаивать. Да и время избавляться от ребенка было упущено.

Карианну отвели к врачу. Она никогда в жизни не испытывала подобного унижения. Головой, жалкими остатками разума она понимала: докатилась…

Она жила в оцепенении. Не могла смотреть людям в глаза.

Она не выходила из дома. Перестала посещать школу. Она не хотела туда, а заставлять ее никто не пробовал. Она засела в своей комнате наверху. Спала и плакала, находилась в прострации.

Тарик уехал обратно в Пакистан. Карианнин отец вел переговоры с его отцом, после чего она и услышала про Тариков отъезд.

Тарик был вне пределов досягаемости, Рейдун больше не швыряла снежками ей в окно, отец не глядел в ее сторону и был крайне немногословен, мать ходила притихшая и сумрачная.

Карианна лишилась всего. У нее остался только живот, который день ото дня рос под ее сложенными руками. Она заводила беседы с животом, ведь в ее теле жил Тарик. Ей стало грезиться всякое на эту тему.

Мало-помалу она начала осознавать, что в ней зреет ребенок.

Младенца надо будет отдать для усыновления, заявил отец.

Она отвернулась к стене.

Ты сама еще ребенок, внушала мать, тебе не справиться, ты поломала свою жизнь.

Рожать полукровку, говорил отец, позор на всю семью… Если бы он не понимал, что это бесполезно, он бы попробовал выбить из нее дурь раз и навсегда.

Перед каждой едой родители возносили к небу молитву за Карианну. Дошло до того, что она отказалась спускаться к столу.

Послали за Мимми, она тут же приехала; это было в конце февраля, Карианна уже два месяца как не выходила за порог.

Уезжая в Осло, Мимми взяла с собой и Карианну.

В первую ночь у Мимми Карианне приснился сон. Она видела во сне своего ребеночка. Она была уверена, что это не мальчик, не вернувшийся Тарик, а совершенно новый человек, новый младенец. Он лежал на Карианниной постели, в квартире над лавкой, и спал.

Но вот с лестницы донеслись чьи-то грузные шаги, младенец открыл глаза и улыбнулся. Карианна беспомощно застыла посреди комнаты, она закричала…

И проснулась от собственного крика.

Она знала, кто поднимался по лестнице. Знала, кто задумал погубить ее ребенка.

Она в оцепенении лежала, тараща глаза в незнакомую тьму, прислушиваясь к ночным звукам большого города, ощущая резкие и непривычные запахи; она была вся в поту.

И тут ей второй раз явился гном: он обещал Карианне сохранить жизнь младенца в обмен на ее собственную запятнанную душу. Карианна согласилась. Она понимала, что заключает выгодную сделку. В середине мая у нее родилась смугленькая здоровая девочка. Придя в себя, Карианна попросила разрешения увидеть ребенка и долго лежала, прижимая его к себе; кормить девочку грудью она не захотела.

Она велела немедленно отдать ребенка на усыновление: ей была нестерпима мысль о том, что девочка проведет два месяца, предназначенных для обдумывания, в приюте для младенцев.

Карианна была безучастна и покладиста. С готовностью отвечала на вопросы. Подписывала все бумаги. Когда истекли два месяца, она поставила свою подпись под последним документом.

Переезжать к родителям она отказалась, продолжала жить у Мимми, пока не кончила девятый класс; затем она поступила в техникум, выучилась на чертежницу. В девятнадцать лет Карианна было пустилась в загул, но быстро одумалась: Мимми принимала ее поведение слишком близко к сердцу, а пускать по ветру собственную жизнь, если хорошие люди рядом терзаются по этому поводу, не Доставляло ей ни малейшего удовольствия.

Она справилась. И ни о чем не жалела. Не хотела даже размышлять о случившемся.

Ведь ей удалось выторговать жизнь для своего ребенка…

Новую жизнь, в обмен на собственную запятнанную душу. Нет, ей не о чем было жалеть.

6

В конце отпуска к Карианне забежал в гости Бьёрн. Он загорел, выглядел посвежевшим и казался в хорошем настроении после поездки на Крит — они должны были ехать вместе, но он и один неплохо провел время, он рассказывал о пыльных дорогах, о белых селениях, о солнце, о завязавшихся знакомствах. Все-таки жалко, что Карианна тоже не поехала, заключил Бьёрн. Конечно, он отдохнул прекрасно, но ему не хватало ее…

Бьёрн принес бутылку купленного в аэропорту беспошлинного вина, Карианна угощала сырами, они сидели вдвоем в перекрашенной гостиной, выпивали, беседовали.

Обстановка была свободная и непринужденная. Карианна чувствовала себя легко с Бьёрном, наверное, она зря отказалась от намеченного путешествия — можно было, независимо ни от чего, поехать вдвоем, погреться на солнышке, быть друзьями.

Почему Карианна больше не хочет иметь с ним дело? — допытывался Бьёрн. Он все-таки не понимает. Пусть она растолкует ему.

— Ты никогда по-настоящему не любил меня, — объяснила она. — Для тебя было неважно, кто я такая, ты никогда не слушал меня, не верил мне. Тебя не интересовала именно я!

Она высказала это в твердой уверенности, что теперь-то он наконец прислушается к ней. Она ведь больше не представляет для него опасности, не посягает на него, они освободились друг от друга, разве не так?