Блабериды - [124]

— Ну, Витя, ты и езжай.

Борис давно уже называл Виктора Петровича на «ты».

Самохин сначала удивился, но мысль быстро прижилась. Он принялся рассказывать, как лет десять назад посещал атомную станцию в Ленинградской области, порезал палец и долго не мог заживить.

— Ладно, Витя, — оборвал его Борис. — Потом обсудим.

Ему претило разговаривать о «Заре» в присутствии изменника.

Работалось мне хорошо. Некоторые люди не знали о моих подвигах, точнее, не осознавали, что это был я. Я звонил им и от простого разговора чувствовал облегчение, словно ничего и не было. Я загружал мозг и не давал ему секунды покоя. Кошмар «Зари» стал постепенно рассеиваться.

Борис ставил мои новости без правок, не меняя даже заголовок, словно боялся прикасаться к заразным буквам.

Мы говорили с ним лишь раз. Он сказал, что какой-то федеральный канал просил мои контакты, но Борис отказал. Тут мы были союзниками: я не хотел выставить себя идиотом в каком-нибудь ток-шоу.

Почту и соцсети я не проверял, и всё-таки новости меня находили. На обочине какого-то сайта мне встретился заголовок «Тайна комбината „Заря“ раскрыта», на который я нажал почти невольно.

Я пробежал глазами заметку из шести абзацев. В ней утверждалось, что комбинат «Заря» действительно является хранилищем, но не радиоактивных отходов и даже не оружия, а самых обычных бытовых товаров. Повышенные меры безопасности объясняются лишь тем, что комбинат входит в ведение «Росрезерва» — особой структуры, которая отвечает за создание стратегических запасов страны. Автор ссылался на пресс-релиз, и похожий текст я нашёл на сайте областной администрации.

Я сидел, как оглушенный. «Заря» — это хранилище тушенки на случай стихийных бедствий? В бункерах прячут не букет изотопов, а спички и топливо?

Я стал читать о предприятиях «Росрезерва». Точное их расположение не разглашалось. Они часто располагались в приземных бункерах и хорошо охранялись. «Заря» вполне могла быть таким комбинатом.

Днем я всё-таки зашёл в фейсбук, где кипела ярмарка тщеславия. Коллеги, чьи издания пригласили в пресс-тур, предвкушали поездку и рекламировали свои будущие статьи. Прочие, которых было большинство, настаивали, что им это в любом случае безразлично; что самого интересного не покажут; что никто из журналистов не отличит капсулу с радием от банки паштета. Наиболее злобные нагоняли жути: дескать, «Заря» всё-таки радиоактивна, но для показухи журналистов принесут в жертву и расскажут правду лишь через тридцать лет, когда гости «Зари» один за другим вымрут от лучевой болезни.

Помимо Виктора Петровича приглашением хвастались редакторы ещё двух провластных изданий, местный телеканал и один блогер, который часто критиковал власть, но делал этот так умело, что баланс всегда получался плюсовым. Если он писал о разбитых трамвайных вагонах, через неделю, будто услышав его гнев, власти анонсировали обновление подвижного состава. Блогера прозвали «прессеком дьявола».

Среди приглашенных были издания из других регионов и, по слухам, три федеральных телеканала. «Дирижабль» позвали на правах главного зачинщика.

Помимо визита на «Зарю» журналистам обещали экскурсию по останками расформированной 69-ой дивизии РВСН, что вызывало у них ещё больший восторг. К вечеру понедельника стало ясно, что «Заря» не тянет на сенсацию и репортаж вряд ли получится захватывающим.

Экологический блогер Илья Садыков приглашение на пресс-тур не получил, поэтому ограничился сухим постом о «Заре». Он писал, что пусть власти частенько дурят население, но для него с самого начала было очевидно, что «Заря» опасности не представляет. Появление моей статьи он назвал спланированной акцией, отвлекающей внимание от настоящих проблем. Я был подсадной уткой и ещё одним «прессеком дьявола». Время вброса удачно совпал с очередным этапом общественных слушаний о хранилище радиоактивных отходов на юге области. Так власти дискредитировали тему, превращая обсуждения в балаган. Садыков прогнозировал, что скоро я уволюсь по собственному желанию и уеду в другую страну проживать заработанные на этой афере деньги.

«А суммы там семизначные», — писал он.

* * *

Утром вторника началось.

Я непрерывно проверял соцсети. Около одиннадцати один из журналистов вывалил первую порцию фотографий. Участников пресс-тура доставили на автобусе к знакомому контрольно-пропускному пункту «Зари», который я мельком видел из машины Скрипки. Журналисты позировали в оранжевых жилетах и касках. Одетый в белый халат специалист демонстрировал работу измерителя дозы излучения, дразня его радиоактивной пластинкой. Так он опровергал домыслы, что журналистам раздадут пустые коробки.

Скоро в ленте появилась целая подборка селфи. Фон у проходной не превышал 16 мкР/час. Счётчик дозы, похожий на авторучку, показывал нули.

Перед экскурсией журналистов попросили сдать смартфоны и всю записывающую аппаратуру. Исключение сделали для телевизионщиков. На несколько часов всё затихло.

После обеда ленты снова запестрели одинаковыми фотографиями, которые делал специальный фотограф. Строй оранжевых жилеток шёл вдоль южного ряда бункеров. Журналисты позировали на фоне знакомых холмов, пожелтевших и совершенно заурядных.