Битые козыри - [27]

«Мими многого не знает, – гласила реклама, – и многого не умеет. Он не знает, что такое лень, болезнь, заработная плата. Он не умеет спать, утомляться, напиваться, соблазнять женщин, лгать. Все остальное он знает и умеет».

Мэшин-менный бум превзошел все ожидания. Каждая состоятельная семья считала необходимым обзавестись своим мими-лакеем, мими-секретарем, мими-садовником. Акции «Мэшин-мен компани» гарантировали владельцам непрерывный рост капитала.

«Отец мими», как называли доктора Торна, вознесся на высоты известности и богатства.

* * *

Мэшин-мен, поступивший в продажу, был очень далек от первенца Дика, родившегося когда-то в лаборатории Лайта. Длинный и ухабистый путь пришлось пройти Торну, пока он смог совершить свою историческую прогулку. Маги рекламы, знавшие вкусы потребителей лучше, чем сами потребители, были неумолимы, когда знакомились с опытными образцами бытового мэшин-мена.

– Не годится, док, – безапелляционно заключал главный консультант рекламного отдела Фил Уорнер, прославившийся своей способностью убедить кого угодно купить какую угодно, даже совершенно ненужную вещь. – Он слишком высокомерен, ваш Дик. Когда сидишь перед ним, возникает желание не приказывать ему, а говорить: «Есть, сэр! Так точно, сэр!»

– А вы хотите, чтобы ему говорили: «Заткнитесь, сэр!»

– Вот именно. Вы очень быстро схватываете чужую мысль, док. Дик должен быть покладистым, пусть даже – глуповатым, и уж во всяком случае не умнее тех, кому мы их будем продавать.

Эти требования были не новыми. «Почему он такой умник?» – спрашивал Кокер. Но тогда пришел в голову удачный аргумент, и вопрос был снят. А сейчас всплыл снова…

– Но среди покупателей найдутся и круглые идиоты, неужели же мими должен опуститься до их уровня?

– Обязательно, док! Те, кого вы называете идиотами, самые выгодные покупатели. Они не раздумывают, не колеблются, прислушиваются только к рекламе и подражают, соседям. Следовательно, и мими должен найти с ними общий язык.

Торн начинал объяснять назначение различных блоков интеллекта, составлявших мозг мэшин-мена, доказывал их неразрывную взаимосвязь, убеждал, что без них Дик превратится в примитивный автомат.

– Мне на ваши блоки начхать, дорогой док, – лениво обрывал его Уорнер. – Никому из покупателей они не нужны. Что это за штуковина – «самоконтроль»? Для чего вы ее придумали? Кому из покупателей она может пригодиться? Выбросьте ее к чертям!

– Без этой детали мими не сможет правильно оценивать свои поступки, их разумность и целесообразность.

– И не нужно! Будет делать то, что прикажут. Больше от него ничего не требуется.

– А если кто-нибудь прикажет ему стукнуть вас стулом по голове?

– Ну, это уж крайность. Во всем нужна мера, док. Пусть соображает, но не очень глубоко.

«Вроде тебя», – со злостью подумал Торн.

– И вот еще что, – вспомнил Уорнер. – Ваш Дик рассуждает так логично, что становится скучно. Это вызывает раздражение. Большинство покупателей думают как попало, меньше всего заботясь о том, логично или нелогично. И мими должен к этому приспособиться.

– Вот это уж наверняка невозможно! – не выдержал Торн. – Если мэшин-мен перестанет мыслить логично, такими же нелогичными станут его поступки и он сможет натворить чудовищные глупости.

– Ничего страшного, док. Люди каждый час совершают миллион глупостей, а Земля ни разу не переставала вертеться.

– Но это противно самому замыслу, противно всему ходу развития компьютеров, ДМ, роботов.

– Преувеличиваете, док. Пораскиньте мозгами – и добьетесь своего. До следующей встречи.

Торн пожаловался Боулзу. Разговор состоялся по особому каналу, известному лишь считанным лицам. Боулз выслушал и развел руками:

– Тут, Дэви, я ничего сделать не могу. Что и как продавать, лучше Уорнера никто не знает. Доверьтесь ему.

Нет, вероятно, более трудной и мучительной работы, чем уродовать свое произведение. Долгие годы работы у Лайта приучили Торна искать только новое, более совершенное и разумное. Каждую конструкцию, подсказанную Лайтом, он доводил до блеска и, когда получал одобрение Гарри или даже Бобби, ходил гордый и счастливый.

Теперь же приходилось ломать голову, как сделать хуже, глупее, безобразней. Превратить прекрасную, умную машину в безмозглый агрегат. Примириться с этим было нелегко. Нужно было уговаривать себя, что все это временно. Вот наладится выпуск мими, станет устойчивым его, Торна, положение в обществе, придут большие деньги, а с ними – независимость, возможность работать над тем, что он сам найдет нужным. А пока следует приспособиться к этим торгашам и расковырять начинку мэшин-мена.

Неожиданные сложности возникли с использованием ДМ. Когда Торн поручил им пересмотреть принципиальную схему мэшин-мена, чтобы найти пути ее упрощения, они, по существу, стали саботировать его требования. Нет, они не вступали в пререкания, ничем не выражали своего протеста, но вместо того, чтобы упрощать интеллект Дика, предлагали разные варианты его усложнения. Чего-то хотеть или не хотеть они не могли. Они не умели двигаться назад, от более совершенного к примитивному. Вероятно, так же не сумели бы они превратить электрический светильник в керосиновую лампу.