Битва за любовь - [44]

Кэтрин остановилась на аллее, ведущей к дому, оставив ключи в замке зажигания. Не успела она дойти до двери, как шофер уже сел в машину, чтобы отвести ее в гараж.

Кэтрин сняла пляжный костюм, вымылась под душем, надела белую плиссированную юбку и элегантную темно-синюю блузку. Она не возражала против того, что Леон оплачивает все ее туалеты; в конце концов, если он хочет, чтобы она с головы до ног выглядела как член семьи Верендер, почему бы ему не платить за это?

В глубине души она никогда не признавалась себе в том, что перестала быть одной из Харви, а стала одной из Верендеров. Первые два года было так приятно чувствовать себя «миссис», а не «мисс», но потом, в моменты утраты иллюзий, она чувствовала, что в некоторых вещах она и Юарт остались чужими людьми: она — типичная Харви, он — типичный Верендер. Он бунтовал против ограничений, накладываемых браком, гордился сыном и ревновал его. Она пыталась шутками отвадить его от ревности, но каждый раз он жаловался на одно и то же: «Я тебя по-настоящему не знаю. Какая-то твоя часть всегда глубоко спрятана от меня».

Напрасно она разубеждала его. В глубине души она знала: этот упрек ему нужен как оправдание — он ведь знал, что каждый раз, садясь в гоночную машину, снова и снова предает семью.

Решительно отогнав от себя эти мысли, она пошла вниз. Леон сидел в салоне один, читая газету и прихлебывая из своего традиционного бокальчика виски перед ленчем. Он поднял глаза на невестку:

— Хотите выпить?

— Нет, спасибо. А есть английские газеты?

— У меня в кабинете лежат все, выбирайте.

Она нашла «Телеграф», вернулась в салон и села читать. Несколько минут стояла тишина, нарушаемая только шуршанием газет. Теперь больше не бывает потрясающих новостей, думала Кэтрин. Даже если бы континент раскололся надвое, убив тысячи людей, остальной мир только пробежал бы глазами заголовки и занялся своими делами.

— Погода все жарче и жарче, — вдруг заговорил Леон. — Я всегда отправляюсь в море в такую погоду. Собираюсь провести на яхте три недели.

— Да? — Кэтрин взглянула на него, но ничего не сумела прочесть на его лице. — Вы берете с собой много гостей?

— Конечно, не одному же плавать. — Он сильно затянулся сигарой, выдохнул струйки ароматного дыма. — Обычно я приглашаю деловых коллег с женами, еще одного-двух спортсменов. Смешанная компания, чтобы занимали друг друга. Дин утром звонил разным людям — и как будто нас набирается четырнадцать человек. Хорошее число — четырнадцать.

Кэтрин ничего не говорила, и он добавил, сузив глаза:

— Вы с мальчиком тоже едете, конечно, и Люси думает, что мы должны пригласить и вашего кузена, но я не уверен.

— Когда вы собираетесь отплывать?

— Обычно на подготовку яхты и провизии уходит неделя. Вы ведь видели яхту?

— Только издали, с берега.

— Я ей очень горжусь: на ней путешествовало немало знаменитых людей. Но вы что-то не в восторге от этого?

— Я просто подумала, что для Тимоти это не будет очень хорошо. Круиз в изысканной взрослой компании…

— Там будет еще один мальчик. И собственно, ради вас я приглашаю большинство англичан, еще далеко не впавших в детство.

— Вы очень добры, Леон.

Он нетерпеливо хмыкнул:

— Не пришло ли время вам понять, что вы тут не гостья? Вы и мальчик — мои родные, вы принадлежите этому дому. — В голосе опять послышались рычащие нотки. — Бог знает, почему я уступаю вам чаще, чем уступал кому-либо раньше — мужчине или женщине. Раз вы были против, я покупал ребенку очень мало игрушек; из-за того, что вы боитесь за своего ягненочка, я не настоял, чтобы его водили на бокс или отпустили на весь день на яхту с теми ребятами, о которых я говорил. Строго говоря, я оставил его в покое на несколько дней — но это не значит, что я удовлетворен тем, как он воспитывается.

— Боюсь, что никогда и не будете, потому что он не такой, как вы.

— Ну, это посмотрим. Во всяком случае… мы говорили о круизе. Люси обещала мне помочь вам выбрать все нужное из одежды.

— У меня полно всего.

Леон предостерегающе поднял палец:

— Вы делайте, как говорит Люси. Она не раз бывала на таких прогулках и знает, что и как. И еще одно. — Он говорил размеренным, спокойным тоном. — По-видимому, вы не пытались скрыть тот факт, что вы не любите Люси. Как вы относитесь к людям — это ваше личное дело, но, когда вашу неприязнь замечают и мои друзья, это становится и моим делом. В следующий раз, когда вы останетесь наедине с Люси, можете думать о ней как угодно плохо, если вам от этого легче, но не высказывайтесь вслух.

Кэтрин сложила газету с излишней тщательностью. В горле у нее жгло, в груди все сжалось. Она не раз думала об этой угрозе Люси: «Я вас заставлю пожалеть…» Значит, она уже выполняет свое обещание.

Это было не ее дело, но она все-таки спросила:

— Вы собираетесь жениться на Люси?

Он цинично улыбнулся:

— А вы имеете что-нибудь против?

— У меня чисто эгоистический интерес. Как это повлияет на Тимоти?

— Так-так… посмотрим. Я бы сказал, что это едва ли повлияет на него. Он будет все так же бояться деревьев и пони и говорить, как плаксивая девочка. Я сомневаюсь, что Люси сможет закалить его больше, чем вы. Она бы могла заняться этим всерьез, но я думаю, что тут нужен мужчина.