Битва за Кавказ - [27]

Такого обмундирования сержант никогда не видел. «Военные альпинисты», — промелькнула у него мысль.

Не открывая огня, они шли к заметному на эльбрусском склоне «Приюту одиннадцати», а когда приблизились, открыли огонь и ворвались в него.

Наблюдая из укрытия, наши разведчики насчитали 120 прибывших егерей, рассмотрели миномёты, горные пушки. Об этом они сообщили командиру в Терсколе.

На следующий день к «Приюту одиннадцати» направили отряд, который вступил в не очень успешный бой против егерей.

Вскоре к немцам подошло подкрепление, и они сделали попытку спуститься в Баксанскую долину, но были отброшены.

Овладев под Эльбрусом господствующим рубежом, немцы создали там многоярусную оборону. Все значительные объекты и тропы были под обстрелом. Круглосуточно несли дежурство их снайперы. Ночью подступы к позициям освещались ракетами.

Не жалея боеприпасов, егеря обстреливали из пулемётов и миномётов места, где отмечалось движение наших солдат. На пути наступающих создавалась стена огня. Нелегко было действовать нашим подразделениям в этих условиях.

В районе «Приюта одиннадцати» находилась миномётная позиция. Оттуда обстреливался наш вьючный транспорт, доставлявший продовольствие и боеприпасы. Командир приказал расчёту противотанкового ружья Табикбаева уничтожить эту огневую точку.

С наступлением темноты расчёт выдвинулся в удобное место, занял огневую позицию, замаскировался. Утром немцы засуетились у миномёта, приготовились стрелять. Но у наводчика был меткий глаз. Бронебойная пуля угодила в цель. Немцы бросились к укрытию. Один из них попытался было снова приблизиться к миномёту, но был убит.

А тем временем капитан Грот готовился к восхождению. Попытка начать его 20 августа не удалась: ветер был такой, что валил с ног. В три часа утра следующего дня 16 егерей направились из «Приюта одиннадцати» к западной вершине Эльбруса. Следом за ними вышла группа капитана Геммерлера из пяти человек, держа курс на восточную вершину.

Обе группы в тот же день установили на западной и восточной вершинах Эльбруса фашистские знамёна и благополучно возвратились в «Приют одиннадцати» .

Об этом Лист не преминул послать в Берлин громкое донесение. В Германии поднялся великий шум. Нацистская пропаганда сделала «эдельвейсовцев» национальными героями. В журналах и газетах появились фотографии бородатого гауптмана Грота у штандарта Третьего рейха с воткнутым в снег ледорубом. Заголовки вещали: «Мы — хозяева Европы! Кавказ покорен. На очереди нефтяной Баку, а потом Иран, Индия!» Грот был награждён рыцарским крестом, его соучастники — железными крестами.

Однако нацистский военный историк генерал Типпельскирх оценил факт водружения флагов совсем невысоко. Он писал: «Это значительное достижение альпинизма не имело ни тактического, ни тем более стратегического значения».

Ещё более откровенным было заключение Гитлера. Высказывая недоверие к полководческому таланту Листа, он, получив сообщение о восхождении егерей на Эльбрус, пришёл в неистовство. О том имперский министр вооружения и боеприпасов Шпеер позже писал: «Я никогда не думал, что Гитлер способен настолько потерять самообладание. Он кричал и бился в истерике, словно этот эпизод поставил под угрозу весь стратегический план восточной кампании. Даже через неделю он никак не мог успокоиться и проклинал «этих сумасшедших альпинистов, которых следовало бы отдать под трибунал». Он говорил, что этих идиотов обуяло честолюбие и они полезли на эту дурацкую вершину, хотя он недвусмысленно приказал бросить все силы на Сухуми. И теперь он ещё раз убедился, что его приказы толком не выполняются».

Возмездие

Спустя неделю после водружения на Эльбрусе штандартов гауптмана Грота отозвали в штаб дивизии. В день своего отбытия он записал в дневнике: «Высокогорная экспедиция закончена. Я прощаюсь с вершинами, которые, я уверен, больше никогда не увижу. В ближайшие дни здесь будет самое высокогорное кладбище солдат...»

Публикуемый ниже случай подтверждает дальновидное предсказание гауптмана. Он произошёл после отъезда Грота на знакомых ему местах.

Преследуемые фашистами разведчики отходили в горы. Они ступали по местам, где можно было запутать преследователей и безнаказанно уйти, сохранив себя и, конечно же, этого сухопарого немца, «языка».

На задание разведчики отправились четыре дня назад. Их было семеро: лейтенант, сержант, четыре автоматчика и проводник-карачаевец Хамид.

Был конец октября 1942 года. Бушевала зима с морозами и метелью. Бои в горах стихли. Действовали только разведчики да мелкие группы, пытавшиеся захватить выгодные высоты и рубежи.

Разведчики сделали крюк, по карнизу отвесной стены перевалили через хребет, прошли ледник, спустились по верёвке в обрыв, долго шли по обледеневшим камням и вчера, наконец, вышли к дороге, что вела к перевалу. Спрятавшись, долго наблюдали за вражескими позициями, хорошо видными из укрытия.

Внимание привлёк блиндаж. Намётанным глазом лейтенант Егоров определил, что в нем живёт офицер. А, может, там был даже штаб егерей из застрявшей здесь альпийской дивизии «Эдельвейс».

Ночью разведчики ворвались в блиндаж. Часового и солдата-денщика Хамид бесшумно убрал, а насмерть перепуганного офицера Егоров и сержант Самохин связали, заткнули ему рот, на голову намотали башлык. Его выволокли из блиндажа вместе с сумкой, что лежала под подушкой.