Битва за Иерусалим - [18]

В Хадассе врачи принимали роды у трех рожениц. В подвале-убежище больницы кантор пел на церемонии оОрезания младенцев, чьи отцы в тот день ушли на войну. В операционной «чрезвычайке» работало пять врачей, заканчивая сложную операцию мозга.

Вестибюли больницы «Бикур холим», которая должна была принять первых раненых в городе, осаждали толпы добровольцев, явившихся, чтобы предложить любую помощь. Часть получила поручения, другие собрались в боковых флигелях, — их нечем было занять. Палаты были уже пусты. Больных перевели в здание больницы «3ив» на противоположной стороне улицы. Там их рассредоточили по этажам и корпусам, причем из-за нехватки коек многим пришлось ограничиться матрацем на полу.

В одном из отделений находилась группа детей. Некоторые ребята наблюдали за тем, что творилось вокруг с застывшим в глазах испугом. Другие баловались, выкрикивая: «Бух, бух — стреляют в нас!» Девушки-добровольцы пытались успокоить и утихомирить своих подопечных рассказами и играми. Окна больницы были еще не защищены, но уже появилась группа учащихся иешив, взявшихся исправить этот недостаток: они сняли пальто, засучили рукава и принялись насыпать в мешки песок. Из-под рубашек у них выбились нательные талиты[8].

У подъездов больницы собрались десятки владельцев машин, приехавших, чтобы участвовать в перевозке раненых. Они сами установили очередь и, бледные от волнения, ждал.; минуты, когда им прикажут завести автомобиль. Около ворот и в приемном покое толпились сестры и девушки-добровольцы. Все было готово к приему раненых.

*

Примерно в 11.15 начался плотный концентрированный артиллерийский обстрел всей территории еврейского Иерусалима. Надежды, что и теперь король Хусейн, как во время Синайской кампании, воздержится, разом испарились. Было уже несомненно, что король бессмысленно ведет свои войска к настоящему военному столкновению.

Не успел упасть и разорваться первый снаряд, как на всех улицах Иерусалима заклубился дым. Удар следовал за ударом. Мгновенно весь город как бы съежился и замер. Вдалеке слышался постепенно усиливающийся гул орудий. Снаряды, со свистом распарывая воздух, ложились один за другим, рвались, высекая яркие молнии, и забрасывали все вокруг градом огня и кипящей стали.

Командир танкистов Аарон с частью своей колонны успел добраться до Русского подворья. Еще пять танков его роты задержались в Бет-Заит и были уже на пути к центру Иерусалима, когда вокруг начали падать тяжелые снаряды, налетая сверху, как стервятники. То тут, то там вспыхивали снопы огня, исторгавшие затем черные клубы дыма. Улицы наискось прочерчивались молниями, вой набегал и раскатывался огромными громовыми ударами. Весь Иерусалим словно кипел в огненном котле.

В другом конце лагеря, где находился штаб бригады, командир полковник Амитай продолжал разработку ответных военных действий в Иерусалиме, чтобы быть готовым, когда он получит приказ о наступлении. Обстрел штаба не прекращался ни на минуту. Иорданцы в точности знали его расположение и успели пристреляться. Огонь велся педантично и размеренно. Оперативное помещение, где шла разработка планов, наполнилось копотью и дымом. «Я должен отметить, — говорит командир Иерусалимской бригады, — что было довольно сложно просидеть там два часа, принимая в огне и дыму быстрые, точные и выверенные решения».

Гремели все новые и новые разрывы. Полковник и его помощники старались не обращать на них внимания, пока один из снарядов не разорвался под стеной штаба, напротив окон оперативного помещения. Амитай распорядился перевести главные отделы командования бригадой в дом Эвелин де Ротшильд, а сам со своими офицерами выехал на бронетранспортерах к наблюдательному пункту на границе.

*

На юге Иерусалима несколько рот иерусалимского пехотного полка, которым командовал Ашер Драйзин, вот уж полчаса пытались выйти на подкрепление огневых рубежей южного фланга городской пограничной линии (северный заняли, как мы помним, бойцы из полка Хаима Гури), — фланга, удерживаемого в дни готовности малыми силами, чтобы не привлекать иорданские войска. Рота и еще полроты этого полка должны были достичь позиций в Абу-Торе и на горе Сион. Второй роте надо было добраться до учебной фермы, что рядом с Резиденцией Верховного комиссара, где дорога на юг Иерусалима оставалась без всякого заслона. Третья часть полка должна была занять позиции на Рамат-Рахель, напротив иорданского опорного пункта Колокол и арабского села Цур-Бахр. Четвертой было поручено выйти в район Минхат.

Все дороги к позициям находились под сильнейшим обстрелом, который велся легионом со стены Старого города и из точек в южном квартале Иерусалима — Абу- Тор. «Чтобы добраться до позиций, — рассказывает командир полка Ашер Драйзин, — солдатам пришлось не раз проявлять недюжинное мужество и бегом продвигаться под огнем». Особенно серьезным было положение у позиций на горе Сион и в Рамат-Рахель. Чтобы туда попасть, надо было пройти по открытому шоссе прямо против позиций легиона. К горе Сион нашелся другой путь, через туннель. В Рамат-Рахель было послано на машинах отделение с минометом. Его задачей было прорваться к позициям по открытому шоссе. Отделение продвигалось под сильным обстрелом, вынуждавшим к периодическим остановкам. Остаток пути пришлось преодолевать перебежками под прицельным огнем. Когда отделению удалось наконец выйти из-под огня и присоединиться к бойцам, уже находившимся на позиции, начался сильный артобстрел. Один из пострадавших от обстрела, находившийся в больнице «Бикур холим», рассказал: «Не успели мы выйти из машин и построиться, чтобы двинуться на позиции, как рядом разорвался снаряд». Нога и обе руки его были забинтованы.