Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС, 1939-1945 - [11]

14-я противолодочная группа направлялась в Розайт, чтобы приступить к патрулированию входа в Ферт-оф-Форт. Наш единственный вечер в Портленде выдался беспокойным. Стоянка противолодочных траулеров была переполнена. По четыре-пять судов швартовались борт к борту. Большинство командиров групп и подразделений были знакомы. Всем хотелось провести как можно больше времени вместе, узнать, куда отправляются друзья. Группы шли в самые разные порты – в Александрию, на Мальту, в Гибралтар, Розайт, Плимут, Портсмут, Ливерпуль, Белфаст. Специальные группы для охраны прибрежных конвоев ожидали сигнала, чтобы выйти в Гарвич и Плимут. Короче говоря, возможностей было множество.

Когда стемнело, мы обогнули мыс Норт-Форленд, прошли мимо каналов и песчаных банок на входе в лондонский порт и взяли курс на север. Погода испортилась, поднялся свежий восточный ветер. Около 10 часов вечера одна из шпилек, которыми крепился компас в рулевой рубке, ослабла и вылетела из гнезда. Не имея рулевого компаса, я не мог возглавлять группу и выслал вперед Чарстона. Однако и держаться за кормой последнего судна в группе, не имея компаса, тоже оказалось нелегко. Поэтому я решил лечь в дрейф и дождаться рассвета.

Утром мы легко отыскали пропавшую шпильку и вернули ее на место. Рулевой компас на этом судне не был новым, он стоял здесь еще до переоборудования. Это была старая модель, использовавшаяся на торговом флоте, а не настоящий адмиралтейский компас, вроде того, что был установлен на капитанском мостике.

Выполнив этот несложный, но необходимый ремонт, мы поспешили на север, теперь уже в одиночестве. Вечером прошли Хамбер. Ветер, свирепствовавший накануне ночью, стих. Море было освещено огнями многочисленных рыболовных судов, и это навело на интересную мысль. Зачем идти без навигационных огней, словно объявляя всему миру, что мы – военный корабль, если можно зажечь все огни и слиться с массой рыбаков, ровным счетом ничем из нее не выделяясь. Никто ведь не гарантирован от встречи с немецкой подводной лодкой. И мы зажгли навигационные огни. Часом позже акустик доложил, что слышит отчетливое эхо на расстоянии 1000 ярдов. Сколько я ни вглядывался в темноту, в указанном мне направлении ничего не было видно – ни одного надводного корабля. Я скомандовал самый малый вперед и спустился к асдику. Все выглядело достаточно достоверным. Именно такое эхо должна давать подводная лодка. Я надел наушники и прислушался. Оператор асдика, сидя рядом, тоже не снимал наушников. Мы услышали отчетливый лязг, шум винтов, удары двигателя, потом шум винтов стих и снова раздался лязг. Я объявил боевую тревогу, и «Лох-Тулла» устремилась вперед, чтобы сбросить свою первую в этой войне серию глубинных бомб. Потом мы описали несколько кругов по месту нашей первой атаки. Чувствовался сильный запах нефти, вокруг плавали деревянные обломки, покрытые серой краской. В целом картина показалась мне весьма убедительной. В принципе это вполне могла быть вражеская подводная лодка, устанавливающая минное заграждение, и, возможно, мы ее уничтожили. Но в тот момент мы даже не подозревали, как близко к подлодке должна разорваться бомба, чтобы вызвать летальные разрушения. Позже до нас дошла информация, что в тот район было отправлено два траулера – минных тральщика, один из которых сам подорвался на мине. Это было косвенным признаком, но не доказательством факта нашей первой встречи с противником.

Наутро мы прибыли в Розайт. Мне пришлось сойти на берег, чтобы доложить о прибытии. Остальные корабли уже находились в море на патрулировании. Еще до наступления ночи мы были там же. И в течение следующих шести месяцев в полном смысле не знали ни сна ни отдыха.

Бесконечные вереницы судов конвоев шли вдоль восточного побережья. Вокруг них суетились эсминцы из сил прикрытия Восточных Подходов. Иногда среди кораблей эскорта встречались и противолодочные траулеры, на которые мы взирали с нескрываемой завистью. По крайней мере, они переходили из порта в порт, в то время как мы уже в который раз «перепахивали» один и тот же участок моря. Мы начали понимать, что война – это может быть очень скучно. Конечно, мы не ожидали особого веселья, но хотя бы что-то все-таки должно происходить! Разве мы не являемся частью патрульной службы? Безусловно, являемся. И именно патрулированием занимаемся изо дня в день – патрулирование, патрулирование и снова патрулирование. Туда-сюда, взад-вперед, и так дни и ночи напролет, под монотонный аккомпанемент шума волн и звяканья асдика – пинг, пинг, пинг… Участок береговой линии, вдоль которого велось патрулирование, мы изучили до мельчайших деталей и даже успели возненавидеть. В тумане берег был виден неясно, только иногда он вдруг становился неожиданно близким. Ночью же нам приходилось вглядываться до боли в глазах, выискивая во мраке ночи береговые ориентиры, на которые днем и смотреть-то не хотелось.

В Розайте мы пробыли недолго. Кстати, оказалось, что эта база – неплохой, можно даже сказать – завидный вариант. Недалеко располагался Эдинбург, и, если нам выпадала ночь на берегу, можно было развлечься в большом городе. Но, получив срочный приказ, мы отправились дальше на север. Немецкий подводник Прин сумел провести свою лодку в святая святых флота метрополии – на территорию якорной стоянки Скапа-Флоу и потопить линкор «Ройял Оук». В тот момент в Скапа не оказалось ни одной противолодочной группы! Впрочем, не мое дело обсуждать решения высшего командования. Неразумно, когда этим занимаются младшие офицеры – нам же не известны все факторы, на основании которых принимаются решения. Возможно, противолодочных групп в том районе не было вообще, или охрана сотни торговых судов в Ферт-оф-Форт была признана более важной, чем защита военного флота его величества – не знаю. И поэтому воздержусь от комментариев.