Битва славная... Ура, Нахимов! - [7]
Разбив и прогнав одного врага, «Императрица Мария» все еще оставалась под перекрестным огнем батареи № 5 и фрегата «Фазли-Аллаха». Между тем против фрегата «Дамиад» и корвета «Гюлли-Сефид» — боролся наш «Париж». Едва успел он проводить продольным залпом бежавший от «Императрицы Марии» турецкий адмиральский фрегат, как метким выстрелом, в час пять минут пополудни, он взорвал на воздух корвет «Гюлли-Сефид». Пока между «Парижем» в «Дамиадом», поддержанным вторым турецким флагманским фрегатом, б4-пушечным «Низамиэ», кипел отчаянный бой, «Императрица Мария» сосредоточила весь свой огонь на фрегат «Фазли-Аллах»; вскоре на последнем вспыхнул пожар и, следуя примеру своего флагмана, он также отклепал якорную цепь и бросился к берегу у самого города…
В разгаре боя Павел Степанович, с неразлучною с ним подзорною трубою в руке, следил за действиями эскадры тем же знатоком, с тем же хладнокровием опытного наставника, как на простом ученье. Восхищенный быстротою соображений, отчетливостью и правильностью маневров корабля «Париж»[12], успевшего в то время огнем своим отбросить к берегу фрегат «Дамиад» и стать бортом в «Низамиэ», — адмирал, словно на практическом плавании, зная, как высоко ценится его одобрение, приказал благодарить «Париж» сигналом. Сделать сигнал, однако, оказалось невозможным: неприятельские снаряды уже перервали сигнальные веревки…
Выброшенный к берегу, фрегат «Фазли-Аллах» вскоре был объят пламенем. Таким образом, исполнился приговор… произнесенный над этим фрегатом двадцать пять лет тому назад — «предать фрегат „Рафаил“ огню, как недостойный носить русский флаг, когда возвращен будет в ваши руки..».
Покончив с «Фазли-Аллахом», адмирал хотел спешить на помощь «Парижу», но тот и один успел справиться с третьим врагом: с перебитыми мачтами, турецкий фрегат «Низамиэ» тоже отклепал свою якорную цепь и выбросился к городу, где скоро и загорелся, по всей вероятности подожженный остатками команды, спасшейся на берег. Уничтожив все стоявшие против них суда, т. е. четыре фрегата и один корвет, с 230 орудиями, русские флагманские корабли, поворотившись параллельно батарее № 5, сосредоточили против нее все свои силы.
Вслед за головными судами обоих флагманов все корабли становились на якорь, продолжая пальбу и удерживаясь на шпринге. В правой колонне, против корабля «Великий князь Константин», стояли два 60-пушечных турецких фрегата, «Навек-Бахри» н «Незими-Зефер», и 24-пушечный корвет «Неджми-Фешан», а также батарея № 4. На корабле «Великий князь Константин», так же как и на флагмане «Императрица Мария», нижняя батарея была вооружена 68-фунтовыми бомбическими пушками. Видя «Константина» окруженным врагами, следовавший за ним корабль «Чесма», пренебрегая направленным против него учащенным огнем батареи № 3, также сосредоточил огонь свой против фрегата «Навек-Бахри». Спустя 20 минут по открытии огня метким выстрелом бомбической батареи корабля «Великий князь Константин» фрегат «Навек-Бахри» был взорван на воздух; грудами обломков и тел, выкинутыми этим взрывом на берег, была до такой степени завалена батарея № 4, что она временно была вынуждена прекратить свой огонь н даже впоследствии не была в состоянии возобновить его с прежнею силою.
Рассчитывая на высказывавшееся тогда во Франции и особенно в Англии завзятое туркофильство, турки, в надежде возбудить восторг к своему геройству н патриотизму, рассказали по поводу взрыва «Навек-Бахри» нелепую басню, которая многими была принята за истину. По словам г. Базанкура «Навек-Бахри» был взорван не русскою бомбою, а самим командиром его Али-беем и командою… Чем взрываться на воздух в начале боя и без всякого вреда неприятелю, не лучше ли было бы Али-бею доказать свое геройство, продолжая борьбу?
Между тем, покончив с одним врагом, «Великий князь Константин», повернувшись на шпринге, начал расстреливать оставшиеся пред ним фрегат и корвет. В час пополудни перебили ядром якорную цепь вражьего фрегата, и ветром его подсело на остатки мола против греческого предместья Синопа: вскоре затем и корвет выброшен был на берег к батарее № 5.
В то же время «Чесма», после взорвания «Навек-Бахри», заворотилась на пшринге к батареям. NN 4 н 3 н учащенным, метким огнем срыла их до основания.
С начала сражения, когда «Париж» разом завязал дело с корветом «Гюлли-Сефид» и фрегатами «Дамиад» и «Низамиэ», против последнего из этих судов направили было свои выстрелы н следовавшие за «Парижем» корабли: «Три святителя», отстреливавшийся в то же время и от 54-пушечного фрегата «Каиди-Зефер», и «Ростислав», выдержавший весь огонь 24-пущечного корвета «Феази-Меабуд» и батареи № 6. Одним из первых неприятельских выстрелов был перебит у корабля «Три святителя» шпринг; оставшись на одном якоре, без шпринга, корабль, вращаясь кругом своего якоря, был отнесен ветром к северо-западу, кормою прямо к батарее № 6, поспешившей воспользоваться нашим положением, чтобы поражать корабль продольными выстрелами, сильно повредившими его такелажу и мачтам… Положение корабля «Три святителя» становилось чрезвычайно трудным; заметив это, «Ростислав», не обращая внимания на огонь турецких судов, сосредоточил действие всей своей артиллерии против батареи № 6, между тем как мичман Варницкий с барказом и полубарказом был отправлен с корабля «Три святителя», чтобы завести якорь (верп). Но едва Варницкий стал отваливать на полубарказе, как это судно было пробито ядром; отлетевшею при этом щепою мичман был ранен в руку; полубарказ же пошел ко дну. Варницкий, несмотря на рану, вместе со всею командою, успел перескочить в барказ, на котором он благополучно исполнил поручение, несмотря на сильнейший огонь неприятеля. Повернув снова кормой, корабль «Три святителя» скоро принудил фрегат «Каиди-Зефер» выброситься на берег; той же участи подвергся и корвет «Феизи-Меабуд», под действием огня неустрашимого «Ростислава», к четвертому часу дня также срывшего до основания и батарею № 6.
