Битва под Оршей 8 сентября 1514 года - [20]

Летописец говорит о смоленской делегации боярина Михаила Пивова, в которой было, помимо представителей «от князей, и от бояр», а также «мещан и черных людей много». В описях начала XVII в. упоминается «тетрадь, лета 7023-го, как приехали к великому князю Василью Ивановичю всеа Русии из Смоленска князи, и дворяне, и дети боярские, чтоб их пожаловал, держал под своею государьскою рукою и дал бы им владыку».[168] Однако узнать её содержание не представляется возможным — до наших дней она не сохранилась.

Необходимо обратить внимание на следующую запись. В описи Царского архива перечисляется: «Ящик 74. А в нем грамота жалованная великого князя Василия, а как пожаловал мещан Смоленских, а три грамоты старые Жигимонта Короля жалованные, да две грамоты мещанских… да грамота жалованная Смоленская болшая всей земле, как взят Смоленеск, вынята из 39 ящика»[169] (выделено мной — А. Л.). В грамоте («как пожаловал мещан Смоленских»), скорее всего, говорилось о каких-то дополнительных льготах городскому населению. Кроме того, в самой жалованной грамоте Василия III, текст которой дошёл до наших дней, отмечалось, чтобы «бояром мещан и черных людей в закладни не приимати; а мещаном и черным людем под наши гонци подвод не давати»[170] (выделено мной — А. Л.). Конечно, жалованная грамота, по сути, повторяла «привилеи» Смоленску великих Литовских князей. Как известно, Смоленск имел несколько жалованных грамот, выданных литовскими великими князьями в 1404, ок.1442, в 1505, в 1513 гг. В документах, помимо освобождения от ряда государственных повинностей, гарантировалась неприкосновенность церковного имущества, а также расписывался порядок разрешения жалоб и споров.[171]

Жители, конечно же, дорожили своими правами — вспомним, что одним из условий капитуляции было подтверждение Василием III всех прежних прав. Но вполне естественным было их желание, чтобы все их права применялись на деле, а не были просто красивыми словами в жалованных грамотах. Если рассматривать данные в рамках правовой системы, то наличие привилеев и жалованных грамот — с одной стороны, и несоблюдение свобод и прав державцами и королевскими властями — с другой, вызывал дисбаланс в общественных отношениях.

Те свободы и вольности, обещанные королем, которыми так дорожили жители Великого княжества Литовского, часто оказывались пустым звуком на деле. Привилеи не могли огородить от посягательств на имущество не только державцев, но и со стороны наёмных войск — в королевских жалованных грамотах иногда отмечалось, что «место нашо Смоленское скажано и люди ecu заграблены от служебных наших, которые ж там, у Смоляноку, на замку нашом мешкают».[172]

Третья осада показала, что король ничем не может помочь городу, что все пункты «привилеев» в условиях непрекращающейся войны и длительных осад теряют свою силу, что чаша весов в противостоянии склоняется в сторону сильного восточного соседа, и что государь Василий Иванович никогда не отступит от своих намерений присоединить «смоленскую отчину» к своим владениям. К тому же «великий князь Московский», со своей стороны, предлагал смолянам большие привилегии.

Тот факт, что горожане, помимо грамоты «всей Смоленской земле», были пожалованы еще дополнительными льготами — отдельной грамотой «мещанам Смоленским» — определенно свидетельствует в пользу версии о весомой роли городских слоев в сдаче Смоленска. Третий год войны многим показал, что «великий князь Московский» имеет значительные ресурсы для воплощения своих целей. Каждый раз Смоленск тщетно ожидал деблокирующие войска и был предоставлен самому себе.

В истории смоленских осад мы наблюдаем значительные изменения в поведении горожан — от желания «рыцарски обороняться, терпеть нужду от врагов»[173] до момента «бити челом великому князю». Позиция смолян в период 1512–1514 гг. не была твердой и менялась в зависимости от военной обстановки и соотношения сил на русско-литовском фронте.

С каждым грохотом русских бомбард призрачные надежды на спасение гарнизона улетучивались, а число сторонников «промосковской группировки» увеличивалось. В этом свете справедливыми кажутся слова А. Б. Кузнецова, что жители Смоленска «устали от русских походов, осад и штурмов, не надеялись на способность литовцев отстоять город и хотели одного — мира и возможности спокойно жить и заниматься своими делами».[174] Выбирая, где лучше жить, — в относительно свободном обществе, в котором, однако, невозможно найти защиту ни от внутренних, ни от внешних врагов, либо в автократическом обществе, в котором государь может защитить своих подданных, — каждый останавливался на своем.

Позиция части промосковски настроенных жителей привела к тому, что значительные порубежные территории в конечном итоге отошли к Российскому государству.

Ряд польских источников ещё тогда, в 1514–1515 гг., дали развернутые ответы на вопросы, почему такая мощная и «доблестно защищаемая крепость» капитулировала перед Московитом и почему смоляне предпочли сдаться, а не защищать город до конца. Вину за измену польские хронисты возлагали на «лицемерный в вере русский род»