Битники. Великий отказ, или Путешествие в поисках Америки - [83]
Кроме того, в Париже Гинзберг (но по некой иронии судьбы не Берроуз) знакомится с Анри Мишо. У них был ряд встреч, во время которых они в основном делились друг с другом своими наркотическими опытами. Мишо умрет, слава богу, только в 1984-м. Вскоре, еще в 1958 году, Аллен покинет Париж и отправится путешествовать по всему миру, периодически наезжая в родные Штаты, где тем временем подрастало новое поколение, считавшее Гинзберга своим гуру.
Берроуз остается. Он готовит издание «Голого завтрака» в «Олимпии» у Мориса Жиродиаса. Рядом был Грегори Корсо, который, будучи адептом классической, более того – аттической культурной традиции, смотрел на литературные эксперименты коллеги с ужасом. Рассказывает Барри Майлз: «Грегори был очень смущен методом „разрезок“, по его мнению, это разрушало всю идею поэтического вдохновения. Он был свято убежден в том, что между поэтами и аудиторией, между поэтами и меценатами существует огромная пропасть. В конце концов, он этим жил и совершенно не хотел, чтобы каждый думал, что может быть поэтом. Он не разделял утверждение Лотреамона о том, что „поэзия должна твориться всеми, а не единицами“. Грегори очень разозлился, когда Билл взял несколько его стихов и разрезал их без его ведома»[193].
И тем не менее Грегори принял участие в коллективном сборнике Берроуза и Гайсина, в котором впервые был опробован метод нарезок – он назывался «Уходящие минуты» и вышел 13 апреля 1960 года.
Пока Гинзберг в Америке дружил и экспериментировал с Тимоти Лири, в Париже Жиродиас издал «Мягкую машину» Берроуза и роман «Американский экспресс» Корсо – всё в 1961 году.
А в 1963 году Бит-Отель был закрыт. Майлз резюмирует: «На каждого из них Бит Отель повлиял по-своему. Для Берроуза, скажем, это стало началом профессиональной писательской карьеры. Свои первые книги – „Джанки“ и „Квир“ – он написал во многом благодаря настойчивым просьбам Гинзберга, но когда Билл в 1958 г. переехал в Париж, пуповина, которая связывала его с Алленом, разорвалась. Аллен по-прежнему был его издателем, промоутером и главным адвокатом, но их связь на эмоциональном уровне ослабла и в конце концов сошла на нет. Именно Брайон Гайсин заставил Берроуза понять, что он – писатель. Именно неумелая помощь Гайсина, его энергия и восхищение творчеством Билла сдвинули дело с мертвой точки. Билл стал работать, он усердно трудился до самой своей смерти. Ему была нужна подобная поддержка, ему всегда лучше работалось в сотрудничестве с кем-то или с помощником. Самую большую помощь после Гайсина ему оказал Иэн Соммервиль, после – Джеймс Грауэрхолц, потом все многочисленные друзья. В Бит Отеле Берроуз смог разорвать нити, связывающие его с другими, и стать писателем»[194].
И далее: «После двух лет в Индии с Питером Орловски Аллен вернулся в Штаты, он способствовал зарождению движения хиппи, активно включился в пронаркотическую, антивоенную и другие политические компании. В 1971 г. он стал тибетским буддистом, это привело к тому что его стихи и политические взгляды претерпели изменения, до сих пор не оцененные читателями и критиками. Слава его росла, Аллен как некий посол от контркультуры побывал почти везде, он говорил о любви, поэзии, анархии и медитации. Он умер, возможно, самым известным поэтом Америки»[195].
Но пока что все живы, и самое время нам посмотреть, чем же они были живы в едва наступившие 1960-е.
Гинзберг превратился в живого классика фантастически быстро: только вчера он дебютировал в Шестой галерее и подвергся идеологической цензуре, а сегодня, каких-то пять-шесть лет спустя, его возносят на пьедестал и считают прародителем нового поколения американской неформальной молодежи, которое пока еще безымянно, но с 1965 года получит название «хиппи» – филиация сохраняется в виде коренного hip, стоявшего, как мы помним, и в слове «хипстер». «Он был просто-напросто самым известным поэтом в Америке»[196].
Действительно, все ключевые темы новой генерации детей цветов мы без труда обнаруживаем и в ранней поэзии Гинзберга:
Или – из знаменитой «Сутры подсолнуха»:
Настоящий родитель всех этих детей цветов, подлинный цветочник, Гинзберг, который весьма кстати отпустил огромную стариковскую бороду и начал лысеть, и сам к 1960-м как будто бы оставил далеко позади свое некогда агрессивное бунтарство, стал проповедовать буддизм и петь бесконечные мантры, признаваться в любви каждому встречному и часто рыдать в одинаковой мере от неземной красоты и от невыносимого уродства этого мира. В какой-то момент стало казаться, что сам патриарх переродился: громокипящий битник вдруг превратился в елейного хиппи, гадающего на ромашках.
В данной книге историк философии, литератор и популярный лектор Дмитрий Хаустов вводит читателя в интересный и запутанный мир философии постмодерна, где обитают такие яркие и оригинальные фигуры, как Жан Бодрийяр, Жак Деррида, Жиль Делез и другие. Обладая талантом говорить просто о сложном, автор помогает сориентироваться в актуальном пространстве постсовременной мысли.
В этой книге, идейном продолжении «Битников», литератор и историк философии Дмитрий Хаустов предлагает читателю поближе познакомиться с культовым американским писателем и поэтом Чарльзом Буковски. Что скрывается за мифом «Буковски» – маргинала для маргиналов, скандального и сентиментального, брутального и трогательного, вечно пьяного мастера слова? В поисках неуловимой идентичности Буковски автор обращается к его насыщенной биографии, к истории американской литературы, концептам современной философии, культурно-историческому контексту, и, главное, к блестящим текстам великого хулигана XX века.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.
В монографии раскрыты научные и философские основания ноосферного прорыва России в свое будущее в XXI веке. Позитивная футурология предполагает концепцию ноосферной стратегии развития России, которая позволит ей избежать экологической гибели и позиционировать ноосферную модель избавления человечества от исчезновения в XXI веке. Книга адресована широкому кругу интеллектуальных читателей, небезразличных к судьбам России, человеческого разума и человечества. Основная идейная линия произведения восходит к учению В.И.