Битая карта абвера - [51]

Шрифт
Интервал

Его мысли оборвали раздавшиеся в горнице громкие голоса. По долетавшим фразам угадал, что туда пришли Улитин и Козел. Но вскоре за стенкой наступила тишина. Что случилось? — терялся в догадках Петров, борясь с искушением подойти к двери и прислушаться. Неожиданно дверь открылась, и вошедший в каморку Алымов, окинув его подозрительным взглядом, предложил пройти в горницу. За столом сидели приближенные Бахарева и рассматривали карту.

— Ну вот, Николай Антонович, — сказал Бахарев, впервые обратившись к нему по имени и отчеству, — завтра едем на встречу с штабс-капитаном. Обсудим с ним детали объединения и с богом! — закончил он торжественно.

Петров молча кивнул.

Во время ужина Николай Антонович плохо понимал, что ему говорили Бахарев и Силин. Он устал. Мучительно хотел спать. Откланявшись, ушел в каморку, сбросил на пол валенки, упал на кровать и закрыл глаза. Ему казалось, что сон начал одолевать его. Он надеялся, что хотя бы во сне избавится от мучивших его кошмаров. Но сон не шел. А как маманя говорила? — и слабая улыбка скользнула по его губам. Посчитай про себя и заснешь. Начал считать. И наконец забылся во сне.

Базу покинули на рассвете. Бахарев был молчалив и сосредоточен. Прикрывая его с двух сторон, скакали близнецы. Алымов держался вблизи Петрова. Поручили быть при мне, сообразил он.

Показалось село. Около пятистенного дома было привязано несколько оседланных лошадей, которых охраняли вооруженные люди. Первым спрыгнул с лошади главарь и бросил поводья подоспевшему к нему одному из близнецов. Мягко прошелся, разминая ноги после долгой скачки. Алымов, Улитин и Козел подошли к нему.

— Пошли, — тоном приказа сказал Бахарев и резко добавил: — Идите впереди, Петров.

В просторной комнате увидели Елизаветинского и с ним еще несколько человек. Штабс-капитан, раскинув руки, пошел навстречу главарю.

— Федор Михайлович, наконец-то увиделись! — начал он приветливо.

Бахарев тоже раскинул руки, чтобы принять в объятия Елизаветинского. В это время два чекиста схватили его руки, заломили за спину. Главарь отчаянно сопротивлялся. Алымов выхватил наган и, не целясь, выстрелил в Петрова. По лицу и руке потекла кровь.

Из соседней комнаты выскочил Пошкас, оттолкнул Елизаветинского и громко подал команду:

— Быстрее брать этих!

Алымов успел воспользоваться минутным замешательством, ногой выбил раму и выскочил во двор, где была слышна перестрелка.

— Уйдет... — простонал Петров.

Один из чекистов подскочил к окну и выстрелил несколько раз. Алымов сделал несколько вихляющих шагов и упал, неестественно подогнув под себя руку.

В голове Петрова зашумело, боль пронзила затылок. Он медленно начал опускаться на руки Пошкаса. А связанный Бахарев сидел на табурете. В его взгляде, обращенном на Николая Антоновича, была ненависть и бессильная злоба. Он громко дышал.

— Мы еще встретимся! Кишки выпущу, на шею намотаю... И на первом поганом суку повешу! — хрипел он.

...Так закончилась его первая серьезная операция.


Николай Антонович, выходя из комнаты, тихо прикрыл за собой дверь, чтобы не разбудить Сороку. Из своего кабинета позвонил в наркомат внутренних дел. Рассказал, какие сомнения вызвал у него «подарок» Шумскому, напомнил о деле Краузе и попросил оказать помощь. Уже рассветало, когда из наркомата вызвали к аппарату Николая Антоновича и сообщили, что в архиве, кажется, нашли то, что интересует Петрова. По-видимому, есть нечто общее в «подарках», которые вручал агенту Краузе и который передал абвер Шумскому.

— Мы сами вряд ли смогли бы обнаружить тайнописное задание Краузе. Но на следствии агент раскрыл его, спасая свою жизнь. И все оказалось элементарно просто. А главное — всё, что нужно для составления тайнописного средства, имеется в доме каждой хорошей хозяйки.

Николай Антонович внимательно слушал, делал заметки в блокноте.

— Тайнописный текст, — следовало объяснение, — наносится на скорлупу. Когда раствор высохнет, на скорлупе не останется и следа. Но достаточно сварить яйцо, раствор оседает на белке. Аккуратно снимай скорлупу и на белке читай текст. Может быть, и у тебя такой случай?

— Может быть, — согласился Петров. — Действительно, всё просто.

— Николай Антонович, обрати внимание на то, что там действовали, сообразуясь с обстановкой, у вас ведь сейчас туго с продуктами. — Немного помолчав, спросил: — Признайся, не вспомни ты дело Краузе, вероятно, посомневался бы в «подарке» и на этом кончил?

— Пожалуй.

Петров поблагодарил за помощь. Возвратившись в кабинет, пригласил Кузьменко и высказал свои подозрения. Но заместитель рекомендовал воздержаться от рискованного эксперимента.

— Николай Антонович, а если тайнописный текст исполнен не по той методике, о которой вам рассказали?

— Не исключено.

— Вот видите. Значит, есть опасение, что текст не восстановим. К тому же у нас нет веских оснований не верить Шумскому, — резюмировал Кузьменко.

— А с этим согласиться не могу, — довольно резко ответил Петров. — После нашего разговора я доложу начальнику фронтовой контрразведки о ваших и моих соображениях. Но буду настаивать на проведении, как вы выразились, эксперимента. И вот почему. — Он поправил очки. — Расшифровать текст мы сможем. Ключ к шифру у нас. Другого у Шумского наверняка нет, если учесть обстоятельства, при которых он попал к нам. Полагаю, что осуществление мероприятия позволит нам еще раз проверить, не ведет ли Шумский двойную игру. Допускаю, что мы не сможем восстановить текст. Что ж, тогда извинимся перед ним. Если он не двойник, поймет нас. В противном случае на этом игра с Шумским будет окончена... И еще. — Николай Антонович поднял глаза на Кузьменко. — Всю ответственность за мероприятие беру на себя.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.