Биография вечного дня - [22]

— Армия — не полиция!

— Но и полиция — не армия, она не в состоянии справиться с внешним врагом, это ваша обязанность. — Крачунов делает еще шаг вперед. — Господин поручик, неужто вы будете сидеть сложа руки, когда самый хищный и жестокий поработитель начинает оккупацию Болгарии?

Они уже чувствуют дыхание друг друга — тяжелое и кисловатое от голода у Крачунова и сытое, с легким запашком ликера у поручика. Взгляд у обоих напряженный и неуступчивый.

— Подождите! — соглашается наконец поручик. — Я обязан ему доложить. А где же второй?

— Второй?

— Караульные доложили, что к воротам приближаются двое.

— Я один.

Поручик недоверчиво пожимает плечами.

— Без охраны?

Он изящно поворачивается кругом — в его движениях есть какая-то рисовка — и уходит к казарме.

«Нет, во что бы то ни стало нужно встретиться с полковником Гроздановым», — думает Крачунов. Начальник гарнизона, наверное, в курсе того, что творится в столице, — возможно, даже получил какие-то приказы: армия всегда была государством в государстве! Они все же давно знают друг друга и до сих пор неплохо сотрудничали. Как же не обратиться за советом, а то и за помощью в такой трудный момент? Полковник всегда спокоен, уравновешен в сложных обстоятельствах, строго последователен в своей привязанности к исконным установлениям и традициям, но и достаточно современен, чтобы не теряться перед зигзагами нынешней политики. Это ему принадлежат слова: «Мы должны защитить отечество, если даже окажемся перед необходимостью поступиться прогерманской династией!» Такая личность не может не придерживаться своей позиции, своей линии поведения перед лицом новых испытаний, не должна уподобиться иным сановникам в городе и в самой Софии. Только после разговора с ним Крачунов окончательно решит, как быть дальше — нельзя же действовать очертя голову, как это делает его помощник Сребров, недостаточно терпеливый и недальновидный в своих поступках!

Крачунов шарит по карманам в поисках сигареты и только теперь вспоминает вопрос поручика: «А где же второй?»

Он озирается, ощупывает взглядом окрестные дворы, ограды, деревья, но ничего не обнаруживает, хотя долгий опыт научил его в любой тени видеть притаившегося человека. Да и кто сейчас потащился бы за ним? Общественная безопасность, считай, больше не существует, а что касается этих, нелегальных, то они его боятся как черт ладана.

Наконец появляется поручик — он идет прямо к нему, на сей раз легкой, чуть игривой походкой.

— Оружие! — с ходу требует он.

Крачунов сдержанно кашляет.

— Я не могу пропустить гражданское лицо с оружием.

— Не отдам! — говорит Крачунов.

Молодой офицер кусает губы, но дерзость Крачунова ему определенно нравится.

— Почему?

— Потому что ваш Грозданов, похоже, окончательно рехнулся. Земля горит под ногами, а он соблюдает параграфы устава, как последний педант.

Поручик снисходительно усмехается.

— Следуйте за мной! — Однако уже у самых ворот приостанавливается и, слегка обернувшись, бросает через плечо: — Значит, вы один?

Крачунов кивает. Четверо караульных в касках выстроились в проходной вдоль стены, у всех карабины с примкнутыми штыками — снаружи никто и не догадался бы, что их тут столько. Поручик делает им знак — оставаться на местах. Теперь Крачунов убеждается: тишина и апатия здесь лишь кажущиеся, на самом деле полк находится в боевой готовности: на каждом шагу стража, по плацу группами расхаживают солдаты. Пушки, у входа в штаб, за мешками с песком, пулеметы. Однако приготовления ведутся скрытно, без шума, при минимальном освещении. Вся эта картина приносит Крачунову удовлетворение.

— Вы, оказывается, не дремлете.

— В такое время вся Болгария бодрствует, — холодно отвечает поручик — его нисколько не тронула похвала гостя.

На лестничной площадке их встречает капитан — тощий, неприятное лицо усыпано бородавками. Он похож на местечкового брадобрея.

— Это он? — лаконично справляется капитан.

— Он, — отвечает молодой офицер, снимая фуражку.

Крачунова передернуло — оказывается, поручик совсем лысый: череп красный, бугристый, как после ожогов.

Капитан ведет Крачунова по длинному коридору, воздух пропитан густым запахом ружейного масла, ваксы и пота. У последней двери капитан стучится и, услышав громкое «войдите», уходит обратно, даже не кивнув ему. «Попался бы ты мне дней десять назад…» — мелькает злобная мысль в голове Крачунова. Он окончательно убеждается, что здесь его встречают с откровенной неприязнью.

В кабинете полковника Грозданова тесно. В углу гудит примитивная печка — «цыганская радость», как их называют в народе. В сущности, эту клетушку трудно было бы назвать кабинетом применительно к гражданским условиям, настолько в ней неуютно и голо. Железная кровать, застланная солдатским одеялом, допотопный письменный стол в стиле барокко, украшенный двумя заостренными кверху башенками, и три стула — вот и вся обстановка. Разумеется, убранство комнаты дополняет портрет его величества царя Бориса с черной лентой на верхнем углу. Начальник гарнизона устало скатывается с кровати и как бы оправдывается, указывая на пышущую жаром печку:

— Ревматизм… Ни вздохнуть, ни охнуть. Кругом болит… А ведь еще не начались дожди…