Билет на удачу - [13]

– Что? – У меня вырывается смешок. – Нет!

– Там точно числа совпали?

– Полезай в бак! – велю я, указывая на него пальцем.

Отсалютовав мне, Тедди снова забирается в мусорный бак. Только в этот раз он сначала перекидывает через борт одну ногу, потом – другую, а затем с недовольным кряхтением прыгает внутрь, исчезая из виду.

Секунду стоит тишина. Я подхожу к баку и поднимаюсь на цыпочки, но он слишком высокий и мне виден лишь заляпанный синий металл. Вблизи воняет сгнившими фруктами, влажной кофейной гущей и чем-то кислым. Я морщу нос.

– Тедди?

В ответ раздается шуршание.

Вытягиваю шею, пытаясь увидеть, что там внизу. Не поранился ли Тедди, неудачно свалившись? Только я собираюсь его позвать, как появляется рука и я получаю по голове снежком. Среагировать не успеваю, и снег падает с шапки, забиваясь под ворот пальто.

– Фу! – вскрикиваю я, передернувшись, и со смехом вытираю лицо. – Мусорный снежок.

– Для тебя все только самое лучшее, – весело отзывается Тедди и опять исчезает.

– Эй! – зову я несколько минут спустя, потирая для согрева ладони. – Помнишь, как нас поймали на краже лотерейных билетов?

– Это были дурацкие билеты с защитным слоем, – доносится до меня из бака приглушенный голос Тедди. – И из магазина, между прочим, нас вышвырнули из-за тебя. У тебя же на лице все написано.

– Да ладно тебе. Я нервничала. Это была моя первая кража.

– Первая и последняя. Ты никогда не умела делать постное лицо. Даже в двенадцать лет.

– Особенно в двенадцать лет.

Тедди кидает мне мусорный мешок. Роясь в нем, я вспоминаю ту нашу плохо спланированную «операцию». Мы пошли на нее сразу после ухода из семьи отца Тедди, после того как тот проиграл все их сбережения. Тедди тогда зациклился на деньгах. «Что бы вы сделали, если бы у вас был миллион долларов?» – постоянно донимал он нас с таким видом, будто это пустячный вопрос, праздная мысль, будто он сам вовсе не думает о том, как такие деньги могли бы помочь их семье, когда над ними повисли отцовские долги, когда мама днями и ночами работает в больнице, а сам он возвращается из школы в пустую квартиру. При мысли об этом у меня всегда болезненно сжималось сердце.

– Итак, – начинаю я, подбрасывая ногой снег. – Что бы ты сделал, если бы у тебя был миллион долларов?

Над краем металлического борта появляется голова Тедди. Он с прищуром смотрит на меня, явно ощущая себя не в своей тарелке.

– Не могу думать об этом, пока не нашел билет.

– Я помню твой обычный ответ на этот вопрос.

– Какой? – Голос Тедди выдает, что он его и сам прекрасно помнит.

– Ты хотел вернуть себе ваши апартаменты. Ради мамы.

Он безотчетно улыбается, вспоминая о данной нам серьезной клятве, и на секунду становится похожим на себя двенадцатилетнего – мальчишку, мечтающего стать несказанно богатым.

– И купить автомат для игры в пинбол.

– А также бильярдный стол, насколько я помню.

– Ну, это все же лучше, чем желание Лео. Он хотел щенка.

– Боксера, – напоминаю я. – Потому что ему нравился бокс. О, и еще он хотел тысячу цветных карандашей.

– Так себе желаньица для миллиона долларов, – смеется Тедди.

– Лео всегда был невзыскательным пареньком.

Тедди смотрит на меня сверху вниз, облокотившись на борт мусорного бака.

– А ты… ты никогда не говорила нам, чего хочешь.

Он прав. Я никогда не подыгрывала предававшимся мечтам ребятам. То, чего я желала больше всего в жизни, нельзя было купить за деньги. Хотя… была одна вещь. Стоя здесь, в снегу, я думаю о фотографии на моем комоде: о снимке моих родителей, сделанном в Кении, где они встретились в Корпусе мира. Мама с папой глядят друг на друга, за их спинами садится солнце, саванна купается в золотых красках, и в отдалении виднеется силуэт одинокого жирафа.

Вот она – моя мечта. Отправиться туда в путешествие.

Но даже столько лет спустя я все еще не в силах озвучить ее.

– Да я и так всегда знал, чего ты хочешь, – говорит Тедди, и я удивленно вскидываю на него взгляд:

– Правда?

Он кивает.

– Все очень логично. Если бы у тебя был миллион долларов и ты могла бы купить что угодно, то я абсолютно уверен: ты стопудово купила бы себе своего собственного… страуса.

Это настолько внезапно и настолько нелепо, что я закатываюсь смехом.

– Что купила?

– Страуса, – повторяет Тедди таким тоном, будто это совершенно очевидно, будто это я, а не он, несу ерунду. – Ну, знаешь, большую птицу.

– С чего ты взял, что я купила бы себе страуса?

– С того, что хорошо тебя знаю, – припечатывает он с невозмутимым видом. – Я, наверное, единственный человек на планете, который понимает: ты не будешь счастлива, пока не заполучишь в свои руки огроменную бескрылую птицу.

Я качаю головой, все еще смеясь:

– Ты до ужаса странный.

– Потому ты меня и любишь, – шутит Тедди.

Его слова сразу отрезвляют меня. Улыбка тает, щеки начинают пылать, и я еле сдерживаюсь, чтобы не коснуться губ, которые он меньше часа назад целовал. Тедди ничего не замечает. Ухмыляется, довольный собой, и снова пропадает в мусорном баке.

После этого мы некоторое время разбираем мусор молча: Тедди кидает мне мешки по одному, а я осматриваю каждый из них в поисках того, который мог бы быть из его квартиры, пока наконец не нахожу нужный.