Библиотека плавательного бассейна - [44]

Я уже почти заснул, как вдруг зазвонил телефон. Весь мокрый, я закутался в огромное махровое полотенце и шатаясь добрался до спальни. Звонил Джеймс.

— В дневниках Во[78] есть ряд упоминаний, — сказал он.

— О Нантвиче, что ли?

— Да. Как правило, о нем упоминается вскользь… вероятно, они общались в Оксфорде, да и потом тоже. Оксфордского дневника там, конечно, нет. Самая интересная запись сделана перед отъездом Во в Африку: «Ужин с Алистером, который в воскресенье возвращается в Каир. Мы еще раз обсудили абиссинский план. Позднее к нам присоединился Чарли Нантвич. Он был навеселе — заходил к Джорджии. По словам Джорджии, у него интрижка с чернокожим официантом из «Трокадеро» — и что-то там не клеится. Мы не подали виду, что в курсе дела. Он увлеченно говорит об Африке — о красоте, изяществе, грации, благородстве и т. д. негров. Надавал мне кучу советов, которые я обещал запомнить. А. — тише воды».

— Поразительно, — сказал я. — Это всё?

— Это самое главное. Довольно пикантные подробности, не правда ли? Дорогой, ты должен это сделать. Сделаешь, да?

Я нагнулся, попытавшись вытереть ноги.

— По правде говоря, я уже почти принял решение отказаться.

— Ну и ну! По-моему, ты спятил.

— Знаю.

— Слушай, наверняка старик выбрал тебя не случайно. Тебе просто суждено это сделать. — Ум истинного ученого сочетался в Джеймсе с наивной, романтической верой в провидение. — И при этом незачем отказываться от всех прочих занятий. Да и писать ты умеешь — вспомни свою тягомотину о вазах из кодстоуна. К тому же тебя очень привлекают грация, благородство и так далее негров. Это же блестящая возможность. Если этого не сделаешь ты, непременно сыщется какой-нибудь другой зануда. Или, что еще хуже, старик умрет. Обсуждение всего этого во время работы, пока он жив, — заключил Джеймс, — принесло бы неоценимую пользу.

— Похоже, ты уже всё обдумал и представляешь себе эту работу куда более ясно, чем я, — сказал я — хоть и дерзко, но не погрешив против истины.

— Я бы и сам написал, но ты же знаешь, в чем дело — больных лечить надо…

— Согласен, есть причины этим заняться. Просто я был озабочен причинами для отказа.

— Как трогательно! Знаю, ты считаешь, что любое дело — ниже твоего достоинства, но необходимо связать себя какими-нибудь обязательствами. Иначе станешь в конце концов старым молодящимся гомиком, так и не сделавшим ничего стоящего. Знаменитые последние слова третьего виконта Беквита: «Отъеби меня еще разок».

Я ухмыльнулся, едва не рассмеявшись.

— А я-то думал, мои последние слова будут «как я выгляжу?». — Джеймс, и сам полный самомнения, в кои-то веки опять принялся читать нотацию, подобную которой я, как мне показалось, вполне мог бы выслушать из уст мистера Баста, будь тот в курсе последних событий. — Это просто мысль о приближении старости — возможно, совсем не интересная.

— Есть и другая мысль: книга несомненно станет бестселлером. Слушай, ведь у себя дома старик явно устроил тебе проверку: что ты скажешь о картинах, как отзовешься о статуе царя Гороха.

— Очень может быть. И при этом я ему явно нравлюсь.

— Ну, уж это дело ты как-нибудь сумеешь уладить, мой дорогой, — вкрадчивым голосом возразил Джеймс. — То есть, не исключено, что придется пару раз ублажить старика. Но обычно эти дряхлые гомики всего-навсего просят тебя искупаться у них в бассейне да якобы случайно вламываются в ванную, когда ты в ванне сидишь. Хоть одним глазком посмотрят — и уже довольны, сам знаешь.

— Господи боже, Джеймс, всё это меня ничуть не беспокоит. Ведь это я в первую очередь делаю ему одолжение. Он уже не раз видел меня в чем мать родила. А бассейна у него нет. Поэтому мы и познакомились.

— Обещай мне, что сделаешь это. То есть книгу напишешь.

— Но, милый, ты же знаешь, в чем дело. — Меня слегка передернуло: я инстинктивно дрочил. — Терпеть не могу себя чем-то связывать. Хочу постоянно бывать в обществе и… ну, в общем, сам знаешь.

— Насколько мне известно, писать книги — не значит отказываться от секса. Правда, некоторые великие писатели без него обходились: Джейн Остин, к примеру, во время работы над книгой даже не думала о соитии. Да и Беньян[79], по-моему, пока не дописал «Жизнь повесы», ни единой палки не бросил. Но тебе подобные ограничения ни к чему. Мало того, вечером, уже через полчасика после работы, ты сможешь хоть до потери пульса долбиться где-нибудь в задней комнате.

Эти колкости мне очень понравились.

— Так или иначе, с окончательным решением можно подождать. Я обещал дать ответ через несколько дней. Отчасти дело в том, что я никогда ничем подобным не занимался. Сам знаешь, наверняка есть множество профессиональных биографов. Я им в подметки не гожусь.

— Думаешь, старик этого не знает? Он не сомневается, что вполне мог бы усадить за работу какую-нибудь новую миссис Асп. Но он выбрал тебя, поскольку считает, что ты всё поймешь. В конце концов, однажды ты спас ему жизнь. Теперь он хочет, чтобы ты сделал это еще раз.

— Не надо искать во всей этой истории идеальной справедливости, — попросил я. — Слушай, на мне ничего нет, и я уже весь ковер намочил.

— Ладно. Просто я считал, что стоит помочь тебе принять правильное решение. Впрочем, я уже опаздываю в гости… Любовнички с их фурункулами и бубонами давно заждались. Видишь, какое значение я придаю этому делу?