Безвременье - [7]

или Содом с Гоморрой Босха.

Ты бредишь. Есть любовь и боль

души, запутавшейся в теле,

и ни одна, а много воль,

и каждая достойна цели

существованья на земле.

И в детях тоже есть отрада.

И в сладких гроздьях винограда.

И много белого в золе.

Твой поэтический угар

похож на блеянье овечье.

– Что ж ищет племя человечье

в дурмане скрипок и гитар?

Третья петля

65

С нулями века обнулился

и трёхгодичный первый срок.

Герой наш заново родился.

И лучше выдумать не мог.

На смену радостным нарядам,

надеждам праздничной толпы

пришли омоновцы парадом,

и даже там, где их стопы

земля больная не касалась,

из-под травы растёт, казалось,

беретка красного гриба.

В умах окончилась борьба.

И вызывало только жалость

воспоминанье о свободе,

совке и брежневском народе.

Герой, прозрев, в угоду моде

пустил кораблик в интернет —

бумажный, сложенный из книжной

странички мысли неподвижной,

по ручейкам всемирных знаний,

по мути врак и всплескам брани

свой первый блог духовных благ.

66

Короче, стал он интернетчик,

освоив клавиши и мышь.

А там неважно, лыс ты, рыж,

постишься, пьянствуешь, торчишь,

машина или человечек.

Казалось бы, в сети всемирной

ты новым веком обнулён

и шёлк лоснящихся знамён

и рой раскрученных имён

не стоят больше дырки сырной…

И только если ты умён,

талантлив, будешь принят

в группу

таких же умниц и писак.

Но оказалось всё не так.

И обезличенную труппу

играют те же полутрупы

и полуфраки вечных врак.

67

Царь Борис, сошедши с трона,

удалился на покой,

не оставив даже клона,

он на всё махнул рукой.

Не бывает пусто место

в сердце древнего Кремля.

Хороши любые средства,

когда свита короля,

разыграв в угоду свету,

поднимает над собой,

чтобы солоно и сыто

золочёною судьбой

в тронном зале восхищаться,

кушать стерлядь, виски пить

и по грубой шерсти царства

ласковой рукой водить

и начёсывать с медведя

и плести умело нить

нефти, газа, леса, меди,

свитера для свиты вить.

Чем была эпоха прежде

лучше, хуже и добрей,

сном заковывая вежды,

пряча голых королей

за обманчивые позы,

за бессмысленную речь,

за счастливые прогнозы,

и дубинкой между плеч

обихаживая зрячих,

чтоб ни слова про враньё,

про попов и про подьячих,

про приклады и цевьё.

68

Пахнет русская свобода

горьким дымом и дождём,

перегарами народа

под трезвеющим вождём.

Русский дух не терпит силы,

исходящей исподволь.

Заменила водка вилы,

и соломенный король,

управляя государством,

не страшился ни штыка,

ни безумного бунтарства,

ни лихого языка.

Где захочет – там подрежет,

где заметит – подсечёт.

И живет роскошно нежить

там, где жизнь себя влачёт.

69

Есть у русских два секрета:

своя правда и душа.

Правда, спрятанная где-то,

и в кармане два шиша.

К этой правде не пробраться —

она держится в уме,

позволяя нам смеяться

даже по́ плечи в говне.

Что там плечи, аж по шею,

аж по верхнюю губу,

но об этом ни кощею,

ни соседям – ни гу-гу.

Только воры знали правду

и судили, как народ.

Но забыли воры клятву.

Мир блатной – и тот не тот.

Если кто стоял на старом,

снайпера косили враз.

Дело, стало быть, за малым —

душу выманить из нас.

С ней хлопот не оберёшься:

чин позорен, деньги – пыль.

Это вам ни дядя Мойша.

Русскому везде Сибирь.

Как же к этому предмету

подступиться, как изъять?

Подарить попу карету.

Лоно церкви обласкать.

Разрешить возить без пошлин

нефть, спиртное и табак.

И покончить с мрачным прошлым,

сделав доброй воли знак.

70

Рясы приняли с восторгом

новой власти благодать.

И, занявшись крупным торгом,

стали души вынимать

из-за спрятанных иконок,

из-под штопаных рубах,

разъясняя, кто подонок,

кто герой, кто злейший враг.

Здесь в подмогу телевизер,

чтобы выбор был у всех,

закружил мозги как миксер,

превращая совесть в смех.

Смехачи с попами вместе,

секс-меньшинства – в большинство.

Как бы вроде честь по чести —

равноправий торжество.

Воровской природы враки

да поповских ряс парча —

бутафорские казаки,

сторублёвая свеча.

71

Раньше в кухнях говорили

о злодеях при чинах.

Нынче – об автомобиле,

о квартире и деньгах.

Раньше люди ненароком,

попивая горький чай,

говорили о высоком

и о главном невзначай.

А теперь важнее нету

темы, чем «твоё – моё».

Я скажу вам по секрету —

лучше слушать вороньё.

72

Обнулили, обнулили,

обнулили до теней.

Больше нету «или – или».

Жизнь сделалась ясней.

На ладошках все дорожки

стали мелки и прямы.

Что гадать? У вашей кошки

путь мудрей и краше сны.

73

Наш герой стремился встретить

мир, который рисовал.

Но сейчас лишь смог заметить,

что опять попал в овал.

Web-пространство – та же лужа,

бредень, запуская в бред,

он вытаскивал наружу

то, чего в помине нет.

Мы же выдумали этот

совершенный, в общем, мир.

Оказалось, в недопетом

было слишком много дыр.

И они свои овалы, слив

в один большой пролом,

поглотили наши скалы,

наше небо, наш дурдом.

Мы придумывали это,

чтоб добрее, чтоб умней.

А в итоге злая смета

просто так прожитых дней.

74

Выпив крепкого две банки

и таблеток скушав горсть,

он стоял на полустанке

и смотрел, как слева злость

мчится встречному в лобешник,

и роняет мясо клён.

Ни небесных, ни подсвечных,

ни каких иных имен.

Только ветер, только ливень,

и уме́рших глаз белки

носят люди, только бивень,

бумерангом из руки

вырываясь, все эпохи

облетает, и опять

надо стать собой на вдохе

и на выдохе поймать

траектории овальной

безупречное кольцо…

Лес стоит как бы хрустальный…

И любимое лицо…