Безутешная плоть - [51]

– Посади их перед камерой, – предлагает Леон. – Пусть рассказывают собственные истории. Им понравится, они будут восхищаться. Я хочу сказать, Ньяша, зачем думать о другом, о великом, когда можно взять свое, личное?

– Может, тебе стоит научить их чему-то полезному? – спрашивает Майнини. – Например, как делать рекламу. Тут может помочь Тамбудзай. Надеюсь, она еще не все забыла, чему обучилась в рекламном агентстве.

– Вы правы, оба, – примирительно кивает Ньяша. – Я просто думала, что они поймут, как здорово рассказать еще чью-то историю, посмотреть вокруг, – продолжает она, натягивая платье через голову и застегивая пуговицы.

– Ты надеешься. – Двоюродный зять старается сохранить бесстрастное лицо, отчего у него дергаются брови. – А как насчет вылазки за «Оскаром»? Комедия. Или драма. Или трагикомедия. Давай забацаем какой-нибудь неведомый гибрид, например, «Великая африканская диктаторша».

Ньяша не обращает на него внимания.

Выходя из кухни, двоюродный зять напевает нигерийскую песню о женщинах и больших кусках мяса.

– Мужчины, – говорит Ньяша. – Они же не хотят самый большой кусок, правда? Они хотят просто кусок мяса, вот и все.

– Ду-ду-ду, – едва слышно напевает Кири прилипчивую мелодию.

– Иногда тебе стоит послушать Бабамунини, хоть он и белый, – советует тетя Люсия. – Иногда ничего нельзя поделать, ничего нельзя изменить. Может, ты помнишь, мы с Кири пошли на войну. Посмотри на нас: мы отправились воевать, не пытаясь как-то изменить нашу страну. Ты поймешь, вот она, причина.

– Он уверяет, что хочет обратно в Германию. Как только закончит диссертацию, – признается Ньяша, как будто и завершение исследований мужа, и отъезд уже не за горами.

Тебе ясно, она не знает, что Леон уже думает о другом, поскольку его тема ему больше не интересна. Ты удивлена, что зять ведет себя так, как ты скорее ожидаешь от черных мужчин: во-первых, семь пятниц на неделе, а во-вторых, жене молчок. Ты начинаешь подозревать, что двоюродный зять и Ньяша лукавят, что они стоят друг друга, ни у одного не хватает необходимой для успеха твердости. И поэтому они задрапировали разочарование блеском интеллекта.

– Я дала девушкам задание найти великую африканку. Это было их домашнее задание, – объясняет Ньяша. – Только три поняли, о чем идет речь. Как вы думаете, что сделали остальные? Вы можете себе представить, семнадцать человек написали исключительно о себе.

Кристина смеется:

– Мы в Зимбабве, Ньяша! Значит, Мукваша[33] Леон кое-что у нас уже повидал.

– Я до них достучусь, – обещает Ньяша. – Просто пока никто этим не занимался. Всерьез. Они видят то, что видят, правильно? И никто не учил несчастных молодых женщин чему-то другому.

Тебя все больше раздражает кузина, которая исходит из того, что всем доступна такая роскошь, как ей: выживать, не будучи одержимым собственной персоной. И тетя, и Кири, и Ньяша, все они полагают, что раз кузина забрала тебя из больницы к себе, у тебя все прекрасно. Они не понимают, что значит постоянно гнать от себя мысли, будто ты и есть та гиена, что попытки прикончить мерзкую тварь и при этом самой остаться в живых отнимают все силы. Ты давишь бегущего по столу муравья и поднимаешь палец, чтобы посмотреть на расплющенное черное тельце, но палец чистый.

– Ты тоже поможешь, Тамбудзай, – говорит Майнини.

Все неуютнее чувствуя себя тут, где три женщины нашли свое место, ты подумываешь о том, чтобы последовать примеру двоюродного зятя. Кроме всего прочего, у тебя нет ни малейшего желания готовить на банду молодых женщин, которых только Ньяша искренне считает достойными таких усилий. В конце концов, ты приехала к кузине не ишачить на кухне, а дальше выздоравливать.

– Тамбу, начнем с тарелок от завтрака. Помой! – командует Майнини Люсия. – Когда закончишь, скажи кузине, она придумает для тебя что-нибудь еще, чтобы дело сдвинулось.

Ньяша отворачивается, пряча улыбку.

– Посмотри. – Майнини Люсия показывает на свой нагрудный карман. – Тамбудзай, прочти, что тут написано. – Но тетя не дает тебе возможности выполнить команду. – ООП – охрана общественного порядка.

Она натягивает платье через голову и оправляет его вниз, сняв серую форму, которая падает к щиколоткам.

– Это мое, – хвастается она, когда голова просовывается в вырез. – Сама придумала. Фирменный знак, форму, все. Для моего агентства.

Майнини вышагивает из круга, в который улеглась вокруг ног угольного цвета форма, и протягивает ее тебе. Ты смотришь и находишь переплетенные красно-белые буквы логотипа на сером фоне весьма импозантными.

– То, чего хотят. Уже. Тогда тебе дадут сделать, – размышляет Ньяша. – Услуги. Но тебе не позволят самой создать нечто такое, что, может быть, захотят потом.

– ООП, – кивает Кристина. – Я теперь тоже там работаю. Я не говорила тебе, Тамбудзай, что настанет время, когда я съеду от тети Маньянги?

– Поздравляю, Майнини. – Твое уважение к тете Люсии поднимается на новую высоту. Ты рада, что слушалась ее и почитала, как мать. – И тебя, Кири, поздравляю, – улыбаешься ты. – Хоть ты и пришла с войны, но все равно что не уходила. Теперь ты как все остальные, кто прокладывает себе дорогу.