Безумный лес - [16]
— Зачем?
— Чтобы ты знал, что за человек Панделе. Увидишь мою мать. Ты ее сразу узнаешь. Она все такая же молодая, такая же красивая. Нисколько не изменилась.
У меня не было оснований вмешиваться в жизнь Зое. Следовало бы сказать ей, что я сожалею о нашей встрече. Вместо этого я вдруг неожиданно стал поучать ее:
— Не надо было выходить замуж! Нечего было торопиться!
Ее желтое лицо залилось румянцем. Побелевшие губы снова задрожали.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что приехал посвататься за меня? Но ведь между нами почти ничего и не было. От тебя так долго не приходило никаких вестей, ты не написал мне ни строчки.
В ее голосе послышалась горечь. Горечь и усталость. Ее слова вонзались мне в тело, как гвозди. На душе стало еще тоскливей. Я превозмог себя:
— Нет, Зое. Не обо мне речь. Не меня тебе нужно было ждать.
Я умолк. Молчала и Зое. На станцию прибыл бухарестский поезд.
Босые цыганята перебегали от лавки к лавке, крича:
— Газеты!.. Газеты!.. Преступление в Камподуче… Преступление в Камподуче!..
— Газеты!.. Бандитские налеты в Фокшани.
— Газеты!.. Свежие газеты!.. Драка в парламенте… Преступление в Камподуче… Драка… Чудовищное преступление…
Вслед за продавцами газет проехали пролетки, переполненные усталыми людьми, которым пришлось провести в поезде ночь.
Небо синее-синее. Солнце пышет жаром. Чуть тянет ветерком. С молодых лип изредка падают рано пожелтевшие листья. Обуваясь, я плохо вытер ноги. На них остались прилипшие песчинки. Теперь эти песчинки вызывают зуд и раздражают меня.
— А все моя мать, — вновь заговорила Зое. — Это она заставила меня выйти за Панделе. Это она испортила и поломала мне жизнь. Ей и отвечать за мое несчастье.
Она снова замолчала. И снова потупилась. Время тянулось медленно, неторопливо.
— Из-за матери я не знала никаких радостей в юности…
Я уже плохо понимал, что она говорит. Да и не хотел понимать. Несколько раз пожал плечами. И глупо бормотал:
— Жаль. Очень жаль.
Голос Зое зазвучал еще тише, задушевнее:
— Слушай, Дарие… Заходи к нам… Когда захочешь. Панделе не бойся. Он целыми днями пропадает в лавке. Вместе с матерью. Торгуют. Торговля идет. Даже и отдыхают в лавке. У них там есть отдельная комната…
Я оборвал ее:
— Зачем мне приходить?
— Ну как… Поговорили бы еще. Мне ведь тоже хочется перекинуться с кем-нибудь словом. А то все с одним Панделе… Все только с матерью… Все только с ребенком… Надоело, понимаешь… Иногда… Иногда, когда становится совсем невмочь, так и подмывает забраться на чердак и повеситься.
Ей нет еще и восемнадцати! Дома ее ждет ребенок. Скоро должен появиться второй. И ей хочется повеситься! Ну и пусть. У меня нет никакой охоты вынимать ее из петли. Но у меня нет и желания намыливать веревку.
В корчме под вывеской «У Друцу», на той стороне улицы, босые крестьяне с лицами цвета обожженной глины пьют цуйку. Слышно, как они чокаются:
— Будем здоровы!
И опрокидывают цуйку в рот. Один уже пьян. Мычит:
— Музыкантов!.. Музыкантов сюда, пусть играют…
А пока не пришли музыканты, — да и придут ли они вообще? — он затягивает сам:
Дочь корчмаря стоит на пороге. И все смотрит и смотрит на улицу, полную солнца и людей. Она никого не ищет. Никого не ждет. Возле стены какая-то худущая дворняга устраивается подремать, опасливо поглядывая по сторонам.
— А теперь извини меня. Я вышла на минутку, купить тут рядом кое-какую мелочь. Откуда мне было знать, что я тебя встречу? Я уже давно ничего о тебе не знаю. Думала, тебя уже и в живых нет. Нынешней весной узнала от Нигриты, твоей двоюродной сестры, что ты много бродил по свету. Зашел бы все-таки к нам, а? Рассказал бы, что творится на земле…
Теперь и у меня дрогнули губы.
— Приду. К вечеру. Если это тебя не утомит.
— Я буду ждать, слышишь?.. Но не заставляй меня ждать понапрасну! Прежде… Сколько раз ты заставлял меня ждать понапрасну! И я ждала. Хоть и злилась про себя. И ревела — чуть с ума не сошла.
— Об этом лучше бы забыть.
— Лучше бы! Слишком много такого, о чем мне лучше бы забыть… и такого, чего лучше бы не было вовсе…
— Ну, не так уж много.
Она ушла. Я смотрел вслед, пока она не завернула за угол. Вдруг у меня закружилась голова. К горлу подступила тошнота. Должно быть, от того, что утром я наелся ежевики и незрелых ягод терновника. И еще нахлебался сырой воды, когда купался в реке. Я отбросил стыд и присел у стены лавки. Было невыносимо жарко. Жар, влажный и липкий, исходил изнутри и обжигал кожу.
Не зная, что делать дальше, я снял шляпу и положил ее рядом с собой, дном вниз. Накрашенная, увядшая дамочка, возвращавшаяся с рынка, неся кошелку с мясом, остановилась, открыла свой кошелек, достала из него никелевую монетку и бросила мне в шляпу. Я подождал, пока она отойдет. Потом поднял шляпу. Вытряхнул монету. Опасливо огляделся по сторонам. Голова уже не кружилась. Тошнота прошла. Собрав остатки сил, я поднялся. Заковылял прочь. И мой след тотчас затерялся в пестрой толпе, запрудившей улицу.
III
Если говорить всю правду, то я уже много лет не был ни здоров, ни болен, не знал ни счастья, ни несчастья. И даже не особенно тревожился за судьбу, которая меня ждала впереди. Я вспомнил о медвежатах с кольцами в носу, которые пускались в пляс, заслышав звуки бубна. И пожалел, что не родился медведем. Немного погодя я уже радовался, что явился на свет человеком, а не кем-нибудь еще. Я говорил себе, что в конце концов жизнь можно прожить и кое-как, стоит даже прожить ее на авось. Что же, однако, толкнуло меня взяться вдруг за учение и решиться с таким опозданием сдавать какие-то несчастные экзамены? Ведь некоторые из моих сверстников вот-вот должны были получить аттестат зрелости, а другие уже стали студентами. Те же, кто решил заняться ремеслом, давно были подмастерьями. Все объяснялось очень просто. Куда бы я ни приходил в поисках работы, в какую бы дверь ни стучал, едва только я раскрывал рот, чтобы изложить свою просьбу, как меня тут же перебивали:
В произведении воссоздается драматический период в жизни Румынии, начиная с крестьянских восстаний 1907 года, жестоко подавляемых властями, и до вступления Румынии в первую мировую войну (1916) на стороне Антанты. Нищета, голод, болезни, невежество и жестокость царят в деревне. На фоне этой картины, выписанной Станку с суровым реализмом, рассказывается о судьбе главного героя романа Дарие, мальчика из бедной крестьянской семьи.
Захария Станку (1902—1974), крупнейший современный румынский поэт и прозаик, хорошо известен советскому читателю. На русский язык переведены его большие социальные романы «Босой», «Ветер и дождь», «Игра со смертью» и сборник лирики «Простые стихи». Повести и рассказы раскрывают новую грань творчества З. Станку, в его лирической прозе и щедрая живописность в изображении крестьянского быта, народных традиций и обрядов, и исповедь души, обретающей философскую глубину.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Есть много в России тайных мест, наполненных чудодейственными свойствами. Но что случится, если одно из таких мест исчезнет навсегда? История о падении метеорита, тайных озерах и жизни в деревне двух друзей — Сашки и Ильи. О первом подростковом опыте переживания смерти близкого человека.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Из сборника «Соло для оркестра». Чехословацкий рассказ. 70—80-е годы, 1987.
Второй роман о Веронике. Первый — «Судовая роль, или Путешествие Вероники».
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Образ Христа интересовал Никоса Казандзакиса всю жизнь. Одна из ранних трагедий «Христос» была издана в 1928 году. В основу трагедии легла библейская легенда, но центральную фигуру — Христа — автор рисует бунтарем и борцом за счастье людей.Дальнейшее развитие этот образ получает в романе «Христа распинают вновь», написанном в 1948 году. Местом действия своего романа Казандзакис избрал глухую отсталую деревушку в Анатолии, в которой сохранились патриархальные отношения. По местным обычаям, каждые семь лет в селе разыгрывается мистерия страстей Господних — распятие и воскрешение Христа.
Историю русского военнопленного Григория Папроткина, казненного немецким командованием, составляющую сюжет «Спора об унтере Грише», писатель еще до создания этого романа положил в основу своей неопубликованной пьесы, над которой работал в 1917–1921 годах.Роман о Грише — роман антивоенный, и среди немецких художественных произведений, посвященных первой мировой войне, он занял почетное место. Передовая критика проявила большой интерес к этому произведению, которое сразу же принесло Арнольду Цвейгу широкую известность у него на родине и в других странах.«Спор об унтере Грише» выделяется принципиальностью и глубиной своей тематики, обширностью замысла, искусством психологического анализа, свежестью чувства, пластичностью изображения людей и природы, крепким и острым сюжетом, свободным, однако, от авантюрных и детективных прикрас, на которые могло бы соблазнить полное приключений бегство унтера Гриши из лагеря и судебные интриги, сплетающиеся вокруг дела о беглом военнопленном…
«Равнодушные» — первый роман крупнейшего итальянского прозаика Альберто Моравиа. В этой книге ярко проявились особенности Моравиа-романиста: тонкий психологизм, безжалостная критика буржуазного общества. Герои книги — представители римского «высшего общества» эпохи становления фашизма, тяжело переживающие свое одиночество и пустоту существования.Италия, двадцатые годы XX в.Три дня из жизни пятерых людей: немолодой дамы, Мариаграции, хозяйки приходящей в упадок виллы, ее детей, Микеле и Карлы, Лео, давнего любовника Мариаграции, Лизы, ее приятельницы.
В романе известного венгерского писателя Антала Гидаша дана широкая картина жизни Венгрии в начале XX века. В центре внимания писателя — судьба неимущих рабочих, батраков, крестьян. Роман впервые опубликован на русском языке в 1936 году.