Безумные идеи. Как не упустить кажущиеся бредовыми идеи, способные выигрывать войны, искоренять болезни и менять целые отрасли - [24]
На протяжении трех десятилетий идеи Фолкмана проходили циклы смерти и возрождения, каждый из которых длился около семи лет. Например, в 1998 году многообещающее лекарство из лаборатории Фолкмана продемонстрировало способность ликвидировать опухоли у мышей. Статья в New York Times цитировала лауреата Нобелевской премии Джеймса Уотсона: «Через два года Джуда победит рак» (впоследствии Уотсон отказался от своих слов). В прессе был настоящий бум. Репортеры сравнивали Фолкмана с Александром Флемингом и Луи Пастером. Один обозреватель, лауреат Пулитцеровской премии, у которого был диагностирован рак прямой кишки, писал: «Возможно, нам не суждено умереть». Пациенты осаждали больницу Фолкмана в надежде получить лекарство, которое еще даже не было допущено к клиническим испытаниям. Но, как это обычно бывает с новыми идеями в фармацевтике, первый блин оказался комом, и интерес к нему быстро сошел на нет.
После нескольких подобных циклов подавляющая часть научного сообщества списала Фолкмана и его идеи со счетов. Во время своих презентаций он порой слышал откровенный смех из задних рядов. Коллеги говорили: «Кажется, Фолкман в очередной раз побеждает рак». Иногда ученые в конце его выступлений просто заявляли, что его идеи никогда не будут реализованы. Фолкман отвечал: «У меня с собой есть блокнот. Может быть, вы распишетесь в нем? Раз вы так уверены, то я просто опубликую ваши замечания, и мы сэкономим на экспериментах кучу денег правительства и налогоплательщиков… Просто заявим, что все бесполезно».
В какой-то момент Фолкман всерьез обсуждал с женой Полой, не стоит ли действительно бросить исследования и полностью вернуться к хирургии. Но Пола подбодрила его (впоследствии он назвал это «фактором супружеской активации»), и тогда Фолкман сделал все наоборот: оставил работу в клинике и полностью посвятил себя науке. Он набрал в лабораторию группу способных студентов, которые не обратили внимания на советы держаться подальше от Фолкмана и его работ. «Я убедил их в том, что они настолько способны, что, даже если дело не пойдет и им через год придется уволиться, их карьера от этого не пострадает», – вспоминал он впоследствии. Фолкман проводил вместе с ними в лаборатории все время, работая днями и ночами, а также по выходным.
Первого июня 2003 года, спустя 32 года после того, как Фолкман впервые высказал идею о новом подходе к лечению рака, доктор Герберт Гурвиц, онколог из Университета Дюка, перед битком набитой аудиторией в конференц-зале Маккормик-Плейс в Чикаго объявил последние результаты испытаний лекарства «Авастин», созданного на основе идей Фолкмана. В клинических испытаниях с участием 813 пациентов «Авастин» продемонстрировал лучшие результаты в увеличении продолжительности жизни больных раком прямой кишки. Когда Гурвиц показал данные по выживаемости, публика зааплодировала. Всем сразу стало понятно, что это лекарство и идеи Фолкмана произведут переворот в лечении рака.
Кто-то из присутствовавших сказал: «Я хотел бы, чтобы доктор Фолкман дожил до этого дня и увидел свой успех». Фолкман, сидевший рядом, только улыбнулся.
Лекарство было быстро одобрено УСН, в работу сразу включились десятки компаний и сотни исследовательских лабораторий. Сегодня идея прерывания коммуникации между опухолью и соседними тканями лежит в основе таргетной терапии, иммунотерапии и практически всех активных программ борьбы с раком. Компания, разработавшая «Авастин», называется Genentech. В промежутке между первым опубликованием результатов исследований и датой одобрения Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США ее рыночная стоимость увеличилась на 38 миллиардов долларов. Это позволяет приблизительно судить о ценности лекарства (у Фолкмана нет акций этой компании, так как он по привычке жертвовал все бонусы и премии своей клинике).
Позднее Фолкман рассказывал: «Лидера легко вычислить по количеству стрел в его заднице».
Что же касается беседы с моим другом, о котором я упомянул вначале, то я не послушал его возражений, и последние семь лет жизни Фолкмана мы успешно с ним сотрудничали. Мне его не хватает.
Уроки, которые следует извлечь из этой главы
Истории Эндо и Фолкмана о трех смертях говорят нам о том, что есть один специфический тип смерти, характерный для безумных идей. К примеру, провал испытаний лекарства Эндо на крысах (смерть № 2) едва не остановил программу его работ в Sankyo. Такой же провал навсегда убил похожую программу в другой компании – Beecham Phamaceuticals. Впоследствии произошло слияние Beecham со SmithKline & French, а затем с Glaxo Wellcome, в результате чего сегодня эта компания называется GlaxoSmithKline. Если бы в Beecham оказались понастойчивее, то сегодня могли бы участвовать в дележе 300 миллиардов долларов от продажи статинов. Ведь даже небольшая часть от 300 миллиардов – это совсем неплохо. Но они сдались и остались ни с чем.
Отрицательный результат испытаний на крысах оказался мнимой неудачей. Результат ошибочно приписали недостаткам лекарства, хотя все дело было в неправильно поставленном эксперименте. Sankyo, несмотря на неудачу, проявила настойчивость и одержала победу в гонке. Благодаря Эндо компания стала первооткрывательницей статинов и первой получила патент на их производство, первой испытала их на людях и первой добилась клинического эффекта от лечения. Но она сломалась на второй мнимой неудаче, когда после ухода Эндо якобы были получены отрицательные результаты опытов на собаках. Как следствие, Sankyo отдала свою долю в 300 миллиардах компании Merck.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Попробуйте представить мир без бумаги. Что нам останется? Да почти ничего. Бумага с нами везде. Книги, письма, дневники, а еще картонные подставки под пиво, свидетельства о рождении, настольные игры и визитные карточки, фотографии, билеты, чайные пакетики. Мы — люди бумаги. Но эпоха бумаги подходит к концу. Электронные книги и билеты заменяют бумажные, архивы оцифровывают. Мы вступаем в мир без бумаги, но Иэн Сэнсом рассказывает об этом самом парадоксальном из созданных человеком материале и доказывает, что в том или ином виде он всегда будет с нами.
В наше время научные открытия совершатся большими коллективами ученых, но не так давно все было иначе. В истории навсегда остались звездные часы, когда ученые, задавая вопросы природе, получали ответы, ставя эксперимент в одиночку.Джордж Джонсон, замечательный популяризатор науки, рассказывает, как во время опытов по гравитации Галилео Галилей пел песни, отмеряя промежутки времени, Уильям Гарвей перевязывал руку, наблюдая ход крови по артериям и венам, а Иван Павлов заставлял подопытных собак истекать слюной при ударе тока.Перевод опубликован с согласия Alfred A, Knopf, филиала издательской группы Random House, Inc.
Настоящее издание поможет систематизировать полученные ранее знания, а также подготовиться к экзамену или зачету и успешно их сдать. Пособие предназначено для студентов высших и средних образовательных учреждений.
