Безумно богатые русские. От олигархов к новой буржуазии - [26]

Похожий нарратив присутствовал и в интервью с Андреем Коркуновым — плотно сбитым улыбчивым человеком с пухлыми щеками и прической «помпадур» под Элвиса Пресли. Он родился в 1962 году, пять лет прослужил в армии, затем пробовал себя в различных сферах предпринимательства, пока не занялся кондитерским бизнесом. В конце 1990-х он запустил собственную марку шоколадной продукции «A. Коркунов». (В 2021 году Коркунова признали банкротом.) В ходе интервью Коркунов обыгрывал образ простого парня, с мальчишеской непосредственностью признавая за собой недостаток знаний. «Что касается моего культурного образования, то моя жена пытается им заниматься. Сам удивляюсь, но кое-что остается у меня в голове. Когда я оказываюсь на людях, — со смехом продолжил он, — иногда я что-то вспоминаю, поэтому все думают, что я прекрасно разбираюсь в культуре. Но на самом деле все мои знания — это айсберг, у которого есть только верхушка».

Как и у Припачкина, родители Коркунова имели высшее образование и были довольно успешными людьми. Коркунов вырос в провинциальном городке Алексине в 175 километрах к югу от Москвы. Как и во многих небольших советских городах, вся социальная жизнь в Алексине вращалась вокруг двух крупных заводов. Отец Коркунова был заместителем директора одного из них. Перейдя на более серьезный тон, Коркунов объяснил мне, что заставляло его налегать на учебу в школе:

В маленьком городке директор и замдиректора завода были местной элитой, которая служила примером для всех остальных. Все знали нашу семью. Все учителя знали, чей я сын. Поэтому мне приходилось хорошо учиться, по-настоящему впахивать. Как сын заместителя директора, я не мог быть плохим учеником. Я должен был соответствовать статусу моих родителей. Да и сам я мечтал о таком же элитном статусе — и в школе, и потом, когда учился в институте.

И Коркунов, и Припачкин постепенно переместили фокус с образа простых парней на трудовую этику, привитую им родителями[145]. Оба изображали свое относительно привилегированное происхождение результатом правильного воспитания, которое заставляло их упорно трудиться и добиваться заслуженного успеха. Поскольку оба выросли в российской провинции, их истории выглядят особенно правдоподобно: основная советская элита действительно была сосредоточена в Москве и Ленинграде, и детям «со стороны» приходилось (и приходится в наши дни) прилагать гораздо больше усилий, чтобы поступить в престижные столичные вузы и преуспеть[146].

Взятые в целом, высшие слои советского общества довольно хорошо пережили крах советского строя в 1991 году и сопровождавшие его потрясения, особенно в сравнении с элитами других стран восточного блока[147]. Только пятая часть из тех, кто в 1993 году уверенно поднимался наверх, не занимала какого-то привилегированного положения пятью годами ранее[148]. Прежде чем разбогатеть, эти люди в подавляющем большинстве были частью нефинансовой советской элиты, пусть не первого, но второго или третьего ее эшелона. Их профессиональные или социальные позиции обеспечивали им доступ к инсайдерской информации, а также к коридорам власти и проведению операций в иностранной валюте. Как показывает статистика, львиную долю «победителей», сумевших воспользоваться постсоветскими экономическими трансформациями, составляли высокообразованные мужчины, в основном с техническим и экономическим образованием, некоторые — с учеными степенями. Другими словами, конец централизованной плановой экономики и рыночные реформы лишь придали дополнительный импульс карьере людей, которые и так находились на пути к успеху до краха старой системы[149].

Хотя нельзя отрицать, что в климате 1990-х годов такие качества, как напористость, хваткость и беспринципность (которые традиционно приписываются людям, разбогатевшим в те времена), несомненно, были востребованы, но гораздо более значимым фактором для подъема по социальной лестнице выступало относительно привилегированное социальное происхождение. В советском обществе не существовало «реального» (финансового) капитала, и поэтому символический и культурный капитал приобретал необычайную важность. Ранняя постсоветская элита по большей части состояла из представителей той же социальной группы, которая доминировала в Советском Союзе на протяжении многих десятилетий. Не в последнюю очередь благодаря хорошему образованию и социальным связям эти люди мгновенно сориентировались в новых правилах игры. Они трезво оценили, какие из уже имеющихся у них социальных активов, включая профессиональные знания и опыт, становятся бесполезными в новых условиях, а что, наоборот, приобретает актуальность, — и грамотно перенаправили свои ресурсы. Таким образом, как ни парадоксально, социальное неравенство, существовавшее в советскую эпоху, по мере экономических преобразований обострялось и порождало новые социально-экономические различия, усугубившие прежнее социокультурное расслоение[150].

Глава 2 Превращение в буржуа

Аркадий — один из долгожителей российского бизнеса. 1959 года рождения, он начал предпринимательскую деятельность в конце 1980-х и в настоящее время управляет крупной технологической холдинговой компанией. Этого серьезного и вдумчивого человека с густой бородой и в круглых очках, выходца из еврейской интеллигенции, вполне можно принять за академика. Он заботится о своем публичном имидже и прекрасно осознает, какая на Западе репутация у богатых русских. «Сначала мы пытались понять, что нам могут дать такие деньги, какие возможности открывают, — сказал он, намекая на свой прежний демонстративно роскошный образ жизни. — Но сейчас нас перестало это волновать. Мы начали жить по-другому. Стали думать по-другому». Во время интервью миллиардер был одет в рубашку и штаны цвета хаки, напоминавшие рабочую спецодежду. Я знала, что утром незадолго до нашей встречи он вернулся из охотничьей поездки, и подумала, что он просто не успел переодеться.