Безумная планета - [41]

В течение первых трех дней людям казалось, что они попали в рай. У Джона весь день живот оставался набит битком. Тет и Дик стали заправскими охотниками на муравьев. Дор нашел себе копье получше и постоянно тренировался с ним.

Здесь не росло красных дождевиков и всегда хватало еды. Народ Барла и представить себе не мог большего счастья. Даже старая Тама ворчала очень редко. Не существовало мест, где человек мог бы спокойно жить, вовсе не опасаясь, что его сожрут. Так что здешняя долина выглядела почти что раем.

Однако все это было не так уж хорошо. Людям не следует жить в довольстве и безопасности, к дальнейшему развитию побуждают только желания или страхи. Раньше, на их бывшей территории, племя никогда не начало бы подражать Барлу, если бы получалось выживать привычным образом. Прежде, чем появилась угроза со стороны красных дождевиков, Барл показал им, что убивать муравьев легко и выгодно. И люди остались бы примерно на том же уровне. Но красная пыль заставила их срочно переселяться. Во время же путешествия они оказались способны, по сравнению с прошлым, на чудеса доблести.

Но теперь они обрели рай. Здесь не требовалось усилий, чтобы добыть еду. В таких условиях можно жить как раньше, не проявляя отчаянной храбрости. Людям больше не требовался Барл, чтобы спасать или кормить их. И они начали игнорировать его. Но племя не разбрелось. Стадный инстинкт в людях не менее силен, чем в крупном рогатом скоте или в стайке рыб. Прежде Барл служил для них гарантом уверенности. Он вытащил их из затруднений. И если бы снова появились проблемы, то он сделал бы это еще раз. Но зачем самим искать трудности?

И соплеменники Барла погрузились в сонное довольство. Они находили еду и оставались в укрытии до тех пор, пока она не заканчивалась. Они отыскали в долине уголок, где и блаженствовали вдалеке от видимых опасностей, а вылезали из укрытия, правда, с тщательно продуманными предосторожностями, лишь для того, чтобы добыть еду. Причем за ней далеко ходить не приходилось. И люди быстро начали тупеть и окончательно дичать. Более счастливые, чем когда-либо прежде, фуражиры уже забывали захватить свои новые копья или дубинки, когда отправлялись за едой. Они снова превратились в вечно прячущихся паразитов в очень благоприятной окружающей среде.

Барла все это приводило в бешенство. Он уже познал сладость лести. Да, о нем продолжали заботиться, но больше никто ему не льстил, даже Сайя…

Естественно, отношение девушки тоже изменилось. Когда Барл был вождем, она смотрела на него, как на бога. Теперь же, когда он перестал отличаться от всех остальных, она принялась кокетничать. А Барл мыслил прямолинейно, как человек, привыкший командовать, но не интриговать. Конечно же, он ошибался. Но он не умел мыслить иначе. Когда Сайя лукаво оставалась с другими женщинами племени, парню казалось, что она избегает его. А когда она стеснялась разговаривать с ним, он злился, считая, что девушке надоела его компания.

После того, как они прожили в долине неделю, Барл в одиночку ушел на разведку. Побудило его к этому чисто ребяческое негодование. Он был великим человеком, вождем племени. А теперь перестал им являться, потому что отпала необходимость в его особых качествах. И он ушел, возможно, с бессознательным желанием наказать их за то, что померкла его слава — лишить их любимого вождя.

Парень по-прежнему носил с собой дубинку и копье, но одежда уже не блистала великолепием. Плащ пошел на веревки, когда понадобилось связать плоты. Антенны бабочки, которые он носил повязанными вокруг головы, поломались, обвисли и выглядели просто смешно. И Барл сердито ушел, ушел от безразличных к нему сородичей.

Он добрался до тянувшихся вверх склонов в конце долины, но на них не нашлось ничего выдающегося. Далее он обнаружил маленькую долину, где построил сверкающую ловушку паук-тенетник. Теперь парень почти что презирал подобных существ. Если бы он захотел, то мог бы легко убить паука, нанеся удар сквозь стенку шелкового гнезда, где тот сидел, ожидая, пока в сети запутаются насекомые-неудачники. По пути Барл встретил богомолов и даже наткнулся на громадный контейнер с яйцами, сплетенный из какого-то состава, вырабатываемого богомолами специально для своих кладок.

Потом парень нашел гусеницу, завернувшуюся в толстый кокон, но он не испытывал голода и не шел добывать еду, поэтому лишь внимательно осмотрел кокон и даже, не без труда, отмотал от него несколько футов шелковой нити. Если бы Барл поразмыслил, то понял бы, что из такого шнура можно построить ловушку, подобную тем, какие делали пауки. Она пригодилась бы и для обороны, если нитью в несколько рядов оплести вход, чтобы к людям не пробился даже паук-охотник.

Но, опять-таки бессознательно, Барл не искал ничего полезного. Уязвленный и рассерженный на племя, он хотел наказать людей, оставив их одних.

Затем Барл столкнулся с четырехфутовым богомолом, застывшим, подняв пилообразные передние лапы, в ожидании, пока что-то окажется в пределах досягаемости. Парень поколебался, но решил с ним не связываться. Поскольку его копье было неуклюжим оружием против такой ловкой цели, а дубинка — слишком короткой, и не смогла бы предупредить молниеносные движения насекомого.