Безопасный для меня человек - [49]
– Отпусти, потом говори.
Чуна ослабила хватку и посмотрела Мичжу в глаза. Вероятно, не так давно она ездила на учения: ее щеки загорели, а нос облез до красноты. Ее лицо теперь выглядело как раньше, будто с него спала украшавшая его маска. «Да, вот это ты», – подумала Мичжу. Она скучала по этому лицу, но, когда наконец оказалась перед ним, ей стало страшно.
– Так ты пошла в военные, – вырвалось у нее.
– Когда я поступала в военную академию, тебе было все равно.
– Ты ведь сама меня избегала! – тоска, которую она старалась запрятать подальше, прорвалась наружу обидой.
Мичжу услышала громкий стук своего сердца.
– Я не хотела тебя видеть. Твое лицо, – пристально глядя на Мичжу, произнесла Чуна.
На глаза навернулись слезы, но Мичжу не хотела терпеть поражение и пыталась подобрать слова, которые могли сделать больно Чуне.
– Еще бы, ведь только я знала, что ты сказала Чинхи, – на самом деле у нее были и другие мысли.
– А что я сказала? Что?
– Ты и сама знаешь, – Мичжу никогда не думала, что произнесет это.
Слова Чуны о том, что она не хотела ее видеть, разбили сердце Мичжу на осколки, которые теперь торчали наружу острыми краями.
– Ага. Знаю. Ты винишь меня. Типа, она умерла из-за меня, да? Так скажи прямо, что так смотришь? Твой взгляд… Знаешь, как дерьмово мне было от твоего взгляда?
– Я никогда не считала, что только ты виновата. Это наша, наша вина! Поэтому я хотела открыто поговорить с тобой.
– И что, хотела обняться и порыдать? Наша вина? Да она из-за тебя умерла! Ну ты и стерва!
– Не бросайся такими словами. Не говори так, будто я какой-то мусор, ты… Я…
– Ты знаешь, с каким лицом ты смотрела тогда на нее? С таким презрением, будто она вообще не человек!
– Потому что я не знала! Не знала!
– Да что изменится, даже если ты это признаешь? Она оживет? Для тебя все это, похоже, легко. Прости, Чинхи, плак-плак! И она, конечно, простит. В твоей картине мира ведь все просто. Такой ты человек, – в глазах Чуны пылал искренний гнев. – Ты вечно косила под дуру. Нет, ты была просто лицемеркой! Тебя волновало только то, что о тебе подумают окружающие. Ты хоть раз думала о других, а не о себе самой?
– А как насчет тебя?
– Меня-то? Ну, я рада уже тому, что я не ты. Не такой человек, как ты.
– Теперь тебе легче от твоей жестокости?
– Не смеши! Разве не ты здесь самая жестокая?
– Ты… Ты ничего не знаешь! Думаешь только о собственных ранах и даже не знаешь, сколько боли ты мне причинила. Ты всегда была такой! Ты причиняешь людям боль! Ты ломаешь людей!
Чуна глубоко вдохнула. Она собиралась что-то сказать, но ее собственное прерывистое дыхание мешало ей произнести слова. Схватившись обеими руками за скамейку, она рыдала. Ее тело вздрагивало от сухих коротких всхлипываний.
– Ты, Мичжу, ты, Чинхи, ты…
Пока она пыталась выплюнуть слова, которые никак не собирались в предложение, Мичжу встала. Съежившаяся на скамейке Чуна выглядела крохотной.
– Давай никогда больше не встречаться. – Мичжу била дрожь.
Из стиснутых губ вырвался стон. Мичжу направилась прочь с площадки, свернула из переулка и пошла вдоль широкой дороги. Сквозь темноту пронесся спешивший в гараж автобус. Мичжу шагала по дороге. Слезы никак не останавливались. Дойдя до стоянки автобусов, она остановилась перед ней и стала плакать.
Мичжу не знала, какими глазами она смотрела на Чинхи в тот день. Но она не забыла, что творилось в ее душе. Чуна была права. Взгляд Мичжу был более безжалостным, чем слова Чуны. Мичжу больше не могла этого отрицать. Она стояла у гаража, пока не заехал последний автобус.
– Чонын, – позвала меня Мичжу. – Я подумала, что ты сможешь меня выслушать.
Я не стал спрашивать, зачем она рассказала мне эту историю. Я боялся даже представить, как холодно и тяжело было Мичжу до того, как она набралась смелости с кем-нибудь поделиться.
Только вдруг вспомнились упавшие мне на плечо слезы Мичжу давно, когда мы были вместе. Мичжу держала меня за руку и, казалось, спала, уткнувшись в мое плечо, но ее тело едва заметно вздрагивало. Тогда я ничего не спросил. История, запертая внутри Мичжу, история, которая вызывала дрожь в ее теле и заставляла плакать, – возможно, именно ее я сейчас услышал.
В тот день Мичжу сказала шаману:
– Вы ее знаете? Как вы можете знать ее, если ее не знала даже я? Вы ничего не знаете, ничего!
О чем они говорили до этого, я не слышал, но после этих слов Мичжу выбежала на улицу. Даже после шума, который она подняла, взгляд смотревшего на Мичжу шамана был печальным. Может быть, она просто не смогла стерпеть жалость в его глазах. Ведь иногда, глядя на других, мы чувствуем непреодолимую грусть. Так и я забываю о том, что грусть, которую вызвала во мне твоя история, может уязвить тебя еще сильнее.
Слова Мичжу и взгляд смотревшего на нее шамана что-то перевернули внутри меня. В свои двадцать я не понимал, почему так увлекся ей, а Мичжу говорила, что мной двигала жалость. Она сказала, что мое сочувствие к ней чудовищно, поэтому нам лучше расстаться. Повод для расставания был совершенно мне непонятен, но на понимание некоторых вещей может уйти и больше десяти лет. Что еще могла сказать Мичжу тем, кто ее жалел?
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
ДРУГОЕ ДЕТСТВО — роман о гомосексуальном подростке, взрослеющем в условиях непонимания близких, одиночества и невозможности поделиться с кем бы то ни было своими переживаниями. Мы наблюдаем за формированием его характера, начиная с восьмилетнего возраста и заканчивая выпускным классом. Трудности взаимоотношений с матерью и друзьями, первая любовь — обычные подростковые проблемы осложняются его непохожестью на других. Ему придется многим пожертвовать, прежде чем получится вырваться из узкого ленинградского социума к другой жизни, в которой есть надежда на понимание.
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Ранним утром в круглосуточный магазин на окраине Сеула входит девушка. У нее разбит нос, щека порозовела, как от удара, на внутренней стороне бедра сквозь синяки виднеются татуировки. Этой девушке, Ко Ынсе, предстоит пережить еще не одно утро субботы, провалившись во временную петлю из воскресенья назад в субботу 7 июня. За восемь суббот она станет участницей ужасающих событий, попытается спасти жизнь девушке, раскроет убийцу и тайную секту, обретет настоящих друзей, влюбится и примет себя такой, какая она есть.
Медсестра Ан Ынён работает в школе М не так давно. Все это время она почему-то не стремится попасть в кружок местных сплетников, разузнать причину хромоты учителя иероглифики и гонять чаи с остальными учителями на переменах, как ее предшественница. Вместо этого девушка носит под медицинским халатом за поясом игрушечный пистолет и радужный пластиковый меч для борьбы со злыми духами. С самого детства Ынён видела мир не так, как другие: одинокие призраки в виде желе, жившие в стене ее дома или на детской площадке, следы эктоплазмы, оставшиеся от человеческих сожалений, безответной любви и внезапной смерти.
Можем ли мы оставаться людьми в мире, ввергнутом пандемией в апокалиптический хаос? Когда мир рушится, привычное положение в обществе, стереотипы, мнение окружающих, финансовый достаток – ничто из этого не поможет выжить, не поможет сохранить человечность. Три молодые женщины в разное время начинают свой путь из Южной Кореи в поисках безопасного места. Пробираясь по заснеженным бескрайним просторам России, они сталкиваются с мародерами, убийцами, фанатиками, безжалостной стихией и собственным одиночеством.