Безмолвные клятвы - [71]

Мужские пальцы легли на мягкие выпуклости грудей и начали ласкать их. Речел взяла руки Генри в свои, провела его ладонями по своей груди, заставив коснуться затвердевших сосков, и Генри снова услышал ее стон. Он прервал поцелуй, опустил голову, захватил губами один из сосков и начал жадно сосать, а другой сжал двумя пальцами и несколько раз покрутил.

Речел поняла, что больше не может вынести напряжения, сковавшего ее тело, не в силах сдерживать страсть, требовавшую утоления. Она выгнулась ему навстречу и почувствовала, как он сильно и глубоко вошел в нее, а его руки скользнули вниз, на ее бедра.

Речел казалось, что Генри постепенно сводит ее с ума. Он так медленно опускался, поднимался и снова опускался, каждый раз делая длинные паузы, что она думала, будто муж просто дразнит ее. Но Генри по капле пил и смаковал свое наслаждение, стремясь продлить это состояние до бесконечности.

Наконец, его бедра стали двигаться быстрее. Он прерывисто задышал и теперь смотрел прямо в глаза Речел. Она запрокинула голову, и в ее зрачках сверкнуло яростное, неутолимое желание. Теперь Генри старался проникнуть в нее как можно глубже, чтобы не только сполна насытить собственную страсть, но и утолить телесную жажду Речел, доставить ей как можно больше удовольствия.

Речел ощущала, как мужская плоть снова и снова наполняет ее горящее лоно и достигает сердцевины всего ее существа. Еще никогда она не была столь полна жизненных сил и свободна в своих желаниях, столь уверена в себе. Их тела двигались в одном ритме. Ее ногти впились в его плечи, а губы осыпали поцелуями лицо мужа.

Когда Генри осторожно перекатился на спину, Речел не сомневалась, что муж сейчас покинет ее спальню, как его плоть только что покинула ее тело. Она останется одна лежать в своей кровати, окруженная пустыми мечтами и запахом недавней страсти.

Он сел на край кровати, и Речел поняла, что ее худшие опасения подтверждаются. Чтобы не видеть, как муж соберет одежду и уйдет, она отвернулась к стене. Ей хотелось крикнуть, чтобы он остался. Но вместо этого она закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать…

Проснувшись на следующее утро, Речел ощутила на спине мерное, ровное дыхание и тепло, исходившее от мужского тела. Она не стала поворачиваться, боясь разбудить Генри.

Впервые с тех пор, как Речел дала брачные клятвы, она по-настоящему почувствовала себя женой.

ГЛАВА 20

Конец августа

Генри стоял перед последним портретом Речел. Он отступил назад, чтобы рассмотреть эту новую, изменившуюся Речел – бедра ее стали чуть шире, грудь полнее, а живот понемногу увеличивался с каждым днем. Ребенок, которого она носила, казался Генри чем-то нереальным. Он был частью Речел и принадлежал только ей. И когда Генри рисовал жену, он видел, как меняется ее телесный облик, не замечая глубинных, душевных перемен, произошедших в ней.

Он не хотел их замечать, не хотел признавать, что существо, которое носит Речел в своем чреве, принадлежит и ему, является частью и его самого. Наверное поэтому Генри не спешил перебираться в дом жены. Когда Речел сообщила, что приготовила для него комнату, Генри был очень тронут ее вниманием, но снова почувствовал себя должником и решил доказать, что прекрасно обходится и без этой комнаты.

В хижине воцарился полумрак, когда солнце скрылось за темной тучей. Генри не обратил на это внимания. Он думал, что, как только холст высохнет, его можно будет отправить к дюжине остальных, на которых изображена Речел. К дюжине неоконченных портретов.

Гораздо лучше удавались портреты Феникса. У него было простое открытое лицо – его жизнь была такой же открытой и понятной. Если Генри, сколько ни старался, не мог в точности воспроизвести выражение глаз Речел – каждый раз художник оставался недоволен, – то взгляд Феникса на всех портретах оставался одинаково ясным.

Как и для Речел, для Генри Феникс стал настоящим другом. Хотя Генри не знал, что такое дружба, и само это понятие оставалось для него чуждым, но в присутствии Феникса он всегда чувствовал себя увереннее и смелее.

Феникс обходился с ним запросто и сам ничего не требовал. А когда два месяца назад в салуне произошла стычка, именно Феникс заступился за Генри, предложив ему поддержку – и свои кулаки – в неравной драке.

Набросив светлое покрывало на мольберт, Генри выглянул в окно. Небо еще больше потемнело, надвигалась гроза. Услышав отдаленный глухой раскат грома, он вышел во двор и подставил лицо душному и теплому августовскому ветру. Генри нравились грозы Вайоминга, их яростная и жестокая красота. Они напоминали обо всем, что он чувствовал, но не мог выразить. Напоминали о том, что мир и покой так просто разрушить, что мечты легко превратить в химеры. Ему не хотелось забывать, что ад и рай разделяет всего лишь узкая линия горизонта.

На небе снова вспыхнула оранжевая молния, и близкий удар грома разбудил дремавшую землю. По траве зашуршал дождь. Генри заметил, как первые капли упали на его одежду, и посмотрел в сторону дома. На кухне горел свет, в окне появилась Речел – она готовила ужин. Он перевел взгляд на окна гостиной: там пылал камин, отбрасывая тени от языков пламени на противоположную стену.