Беженец из Германии - [6]
Наши занятия возобновились по привычному графику: мы встречались три раза в неделю во второй половине дня, писали диктанты, выполняли грамматические и другие упражнения. Я объяснил ему фонетический алфавит и написал транскрипцию тех слов, которые он произносил неправильно. Он часами вырабатывал дикцию со спичкой во рту для того, чтобы фиксировать челюсти в удобном для языка положении. Это занятие может показаться до смерти скучным, если только у человека нет стимула. Глядя на него, я понял, что значит чувствовать себя абсолютно другим человеком.
Лекция, которую к тому времени я уже знал наизусть, прошла с успехом. Директор Института пригласил несколько знаменитостей. Оскар был первым беженцем, получившим работу в этом Институте. Это был шаг, призванный показать широкой общественности новую грань американской жизни. Пришли два репортера и женщина-фотограф. Я сидел в последнем ряду переполненного зала и по нашей договоренности должен был поднять руку, если Оскара плохо слышно, но этого не потребовалось. Оскар, коротко постриженный, был одет в синий костюм. Он, конечно, нервничал, но едва заметно. Когда он подошел к кафедре, разложил свои бумаги и произнес первую фразу на английском перед аудиторией, у меня замерло сердце. Ведь из всех присутствующих в зале только мы двое знали, через какие муки ему пришлось пройти. В его произношении было не так уж много ошибок: несколько раз «з» вместо «с». Кроме того, он перепутал и сказал слово «опрятно» вместо «обратно». Но в целом держался неплохо. Очень хорошо читал стихотворения на обоих языках, и хотя Уолт Уитмен в его исполнении звучал, как немецкий иммигрант, приплывший к берегам Лонг-Айленда, поэзия оставалась поэзией:
Оскар читал эти строки так, будто сам верил в то, что хотел сказать автор. Варшава пала, но чувствовалась какая-то сила в этих стихах. Я откинулся на спинку стула, в тот момент я четко осознал, как легко скрыть даже самые глубокие раны, и почувствовал гордость за проделанную мной работу.
Два дня спустя, поднявшись по лестнице в квартиру Оскара, я увидел собравшуюся там толпу людей. Беженец лежал на полу в своей мягкой пижаме: лицо его было багровым, в уголках посиневших губ виднелись следы пены. Вокруг него суетились двое пожарных с кислородной маской. Окна были распахнуты, в комнате нечем было дышать.
Полицейский спросил мое имя, но я не смог ответить.
— Нет, о нет! — бормотал я.
Как бы ни было тяжело, я вынужден был свыкнуться с тем, что это произошло. Оскар лишил себя жизни: отравился газом. А я ведь даже не подумал о газовой плите на кухне.
«И все-таки почему? — спрашивал я себя. — Почему он сделал это?» Возможно, больше всего на его решение повлияла судьба Польши, хотя единственным объяснением могла служить нацарапанная Оскаром записка о том, что ему плохо, а все свое имущество он оставляет Мартину Гольдбергу. Мартин Гольдберг — это я.
Всю последующую неделю я проболел, у меня не было ни малейшего желания вступать в права наследования или заниматься расследованием, но я считал своим долгом просмотреть вещи Оскара прежде, чем они будут изъяты судом. Я провел утро, сидя в глубоком кресле Оскара, пытаясь разобраться в его корреспонденции. В верхнем ящике комода я нашел тонкую стопку писем от его жены и письмо от тещи, отправленное авиапочтой совсем недавно, судя по штампу.
Она писала мелким почерком, так что долго приходилось разбирать слова. В письме говорилось о том, что ее дочь после того, как Оскар бросил ее, вопреки страстным мольбам матери обратилась в иудаизм с помощью торжествующего раввина. Как-то ночью в дом ворвались Коричневые Рубашки[13], и хотя мать рьяно размахивала перед ними бронзовым распятием, они выволокли всех евреев, и среди них фрау Гасснер, и перевезли их в грузовиках в маленький приграничный городок в завоеванной Польше. Там, по слухам, она была убита выстрелом в голову, и ее голое безжизненное тело фашисты бросили в яму с обнаженными трупами еврейских мужчин, их жен, детей, нескольких польских солдат и цыган.
1963
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Бернард Маламуд (1914–1986) — один из ведущих американских писателей своего поколения. Автор нескольких сборников рассказов, в т. ч. «Волшебная бочка» (1958), «Идиоты первыми» (1963), «Шляпа Рембрандта» (1973), и романов «Помощник» (1957), «Новая жизнь» (1961), «Соседи» (1971), «Божья милость» (1982), каждый из которых становился событием. Судьбы, нравы и трагедия евреев постоянно занимают Маламуда, сына еврейских родителей, эмигрировавших из царской России. Так иди иначе, еврейская боль, хотя бы отголоском, звучит во всех его произведениях.
В книге Бернарда Маламуда (1914–1986) изображаются главным образом судьбы еврейских иммигрантов в США. Типичный герой трагифарсовых новелл Маламуда — «маленький человек», неудачник, запутавшийся в грустных и смешных перипетиях современности. Один из самых выдающихся прозаиков послевоенного поколения, Маламуд был удостоен за свои книги рассказов ряда престижных литературных премий, а также Золотой медали Американской академии искусств и литературы.
Бернарда Маламуда (1914–1986), одного из самых крупных американских прозаиков послевоенного поколения, удостоенного самых почетных литературных наград — Пулитцеровской премии, двух Национальных книжных премий, Золотой медали Американской академии искусств и литературы, — не нужно представлять русскому читателю. В России изданы четыре сборника рассказов Б. Маламуда: «Туфли для служанки» (1967), «Шляпа Рембрандта» (1990), «Идиоты первыми» (1993), «Ангел Левин» (2005), роман «Мастер» (2002). Однако богатое наследие этого замечательного писателя, которого критика ставит наравне с такими рассказчиками, как Чехов и Бабель, освоено в России далеко не полностью.
Невероятно богатую и мощную «прозу еврейской жизни» в Америке в этом сборнике представляют девять писателей. Одни — Маламуд, Мейлер — много печатались у нас, другие пользуются заслуженной известностью в Америке, но мы с ними почти, а то и вовсе незнакомы. Все эти авторы очень разные, а объединяет их высокое литературное мастерство и умение рассказать о жизни своих героев, будь то интеллектуалы, деловые люди или простые обыватели.
Сборник «Туфли для служанки» Бернарда Маламуда включает рассказы из сборников «Idiots first» и «Magic barrel», переведенные Ритой Райт-Ковалевой.Рассказы, отмеченные курсивом, находятся в сборнике «Идиоты первыми» http://lib.rus.ec/b/358803В кредитПлакальщикиТуфли для служанкиМой любимый цвет — черныйЛетнее чтениеДева озераДевушка моей мечтыПервые семь летТюрьмаПоследний из могиканНагая натураВолшебный бочонокБеженец из Германии.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».