Беженцы и победители - [31]

3 июля 1941 года вся страна слушает речь И. В. Сталина. Слова вождя вселяют надежду, а призыв «отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови», оказывать «всестороннюю помощь Красной Армии, обеспечить усиленное пополнение ее рядов, обеспечить ее снабжение всем необходимым, организовать быстрое продвижение транспортов с войсками и военными грузами, широкую помощь раненым» встречает горячий отклик в сердце каждого советского труженика.

Из ворот тракторного завода выезжают танки. Их мало, но их приветствуют бурными возгласами: «Танки! Наши танки! Победа будет за нами!»

Многие школы переоборудуются под госпитали. В палаты, которые, кажется, еще вчера были классными комнатами, дети носят теперь цветы и подарки раненым: лепешки, яблоки, табак и — рисунки. Почти на каждом рисунке — танк и красное знамя. Дети быстро осваиваются в непривычной обстановке и чувствуют себя как дома. Раненые шутят, смеются, рассказывают им истории из фронтовой жизни и дарят что-нибудь на память.

«Сталинградская правда» публикует заявление Советского правительства, в котором оно призывает оказать помощь всем народам Европы, стонущим под игом фашистов. В этом заявлении говорится и о Чехословакии. Здесь же, на первой полосе «Сталинградской правды», напечатан и текст июльского соглашения Советского правительства с чехословацким правительством в Лондоне, в соответствии с которым в СССР будет создаваться чехословацкая воинская часть.

— Газету читали? — спрашивают Курта Вольфа в городском военкомате, куда он обращается с просьбой о вступлении в ряды Советской Армии.

— Читал.

— Ну так возвращайтесь домой и ждите, пока до вас дойдет очередь…

Расстроенный, выходит он на улицу, где его поджидают соотечественники, и сообщает, что чехов и словаков в Советскую Армию не берут, даже тех, кто давно живет в Советском Союзе и имеет советское гражданство, потому что это противоречит соглашению, заключенному с чехословацким правительством.

Разумеется, не берут в Советскую Армию и Владю Эмлера. Он в отчаянии: на фронт уходят его вчерашние ученики, а он, их классный руководитель, отсиживается в тылу вместе с женщинами. Но с военкоматом не поспоришь — он неумолим.

* * *

Стоит такой мороз, какого не помнят даже старожилы. Но люди не обращают на это никакого внимания. Закутавшись в шубы, они спешат сообщить друг другу радостную весть: Советская Армия остановила Гитлера под Москвой и перешла в контрнаступление. Владе эта ночь запомнилась на всю жизнь, как и проводы в армию…

Утром, чтобы проводить эмигрантов, на площади перед военкоматом собирается целая толпа. Появляются двое саней. Владя с Иркой Франком садятся в те, что поменьше. В больших санях размещаются Йозеф, Имришек и Полда, светловолосый парень из-под Остравы. И опять им дарят что-то на прощание. Шура, первая ученица в классе, протягивает Владе теплые варежки, которые она связала вместе с подругой, черноволосой Ульяной. Учительница Валентина Михайловна дарит ему пушистый шерстяной шарф. Сколько же вечеров она его вязала? Женщины и девушки плачут, громко причитая, потому что с незапамятных времен так принято в казацких хуторах провожать на войну. Мужчины только жмут руки Владе и его друзьям, но чувствуется, что им тоже не по себе.

Потом говорят речи представители от райкома партии, от военкомата, от школы, от райкома комсомола…

Наконец раздается:

— Ну, пошел! — и степные кони с заиндевевшими гривами трогают.

Толпа расступается. Плач усиливается:

— Ой, ребята, ребята, какие же вы молодые!.. Владимир, не забывай нас… Мы тебя никогда не забудем…

Вскоре Перелазовский скрывается за горизонтом.

* * *

В сталинградский комитет МОПРа чехословацкие товарищи съезжаются постепенно. Первыми прибывают Франта Энгель, Курт Вольф, Гуго Редиш, Геленка Петранкова, Фред Бенедикт и другие ребята из Перелазовского района. На ночлег они устраиваются прямо на столах, сдвинув их вместе. А утром направляют делегации в обком партии и в областной военкомат, получают продукты. На сборы им дано три дня. Затем они отправятся в Пензу, а оттуда в пункт назначения. Куда — пока неизвестно.

— Это, наверное, не очень далеко, где-нибудь за Волгой… — ищут они на карте.

— Собственно говоря, это не имеет значения, — заявляет Курт Вольф, поблескивая стеклами очков. — Лишь бы там не было легиона…

Сталинград живет по военному распорядку. На предприятиях и в учреждениях — строжайшая дисциплина. Люди деловиты, предельно собраны. Иногда кажется, что и двигаются они в ритме военных маршей. В центре города, над площадью, что раскинулась прямо перед универмагом, разносится величаво и грозно: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…» Кто в ту минуту мог подумать, что этому прозаическому зданию суждено стать историческим, что именно здесь будет поставлена последняя точка Сталинградской битвы… Пока же в универмаге покупают предметы первой необходимости, которые, может быть, и не пригодятся…

На берегу Волги, в бывшем кафе, расположился склад. Там, где еще в прошлом году танцевали нарядные пары, теперь высятся штабеля ящиков с мылом. Речной ледокол прокладывает дорогу пароходам, доставляющим в город тысячи тонн грузов. Из-за густого тумана пароходы вынуждены периодически давать предостерегающие гудки, которые в этой тревожной обстановке напоминают угрожающие крики ночных птиц.