Беженцы и победители - [32]

По ночам над городом кружат самолеты. По темным улицам направляются к вокзалам, где их ждут длинные эшелоны, роты и батальоны. Регулировщик на перекрестке останавливает поток трехтонок, чтобы пропустить колонну танков, следующих со стороны тракторного завода. Они спешат на фронт.

Чехословацкие товарищи покидают Сталинград и направляются в Пензу. Там они задерживаются на несколько дней — получить продукты, а главное — махорку. Чтобы не пропустить эшелон, эмигранты по очереди дежурят на вокзале. Огромный зал ожидания забит до отказа эвакуированными. И над всей этой снующей и гомонящей толпой плавают облака табачного дыма.

Владя присаживается на стол, предназначенный для приема багажа на хранение. После трех бессонных ночей ему хочется хоть немного отдохнуть. Поезд обещают только после обеда. Владя сообщает об этом остальным и собирается подремать, но мешает развалившийся рядом мужчина.

— Эй, гражданин, подвиньтесь! — обернувшись, обращается к нему Владя.

В ответ — молчание. Владя трясет мужчину за плечи — и опять никакой реакции. Тогда он спрыгивает со стола и пытается при помощи соседей отодвинуть мужчину.

Вдруг один из помогавших чиркает спичкой и сдавленным голосом произносит:

— Брось, его уже не разбудишь…

Врач определяет, что мужчина умер часа четыре назад от инфаркта. Люди молча смотрят, как его уносят.

Спать Владе уже не хочется. Он дожидается шести часов, когда его меняет Ирка Франк, и идет в домик за путями умыться и скипятить чай.

Поезд появляется только после трех. Чехи выбирают два вагона, которые кажутся им свободнее других и берут их стремительным штурмом…

В пути они наконец-то узнают, что пунктом назначения для них является Бузулук, небольшой городок, в котором проживает около тридцати тысяч человек.

На стоянке в Куйбышеве комендант обращает их внимание на группу военных в зеленых шинелях я ушанках с серебряными значками, которые не похожи на красноармейские звезды.

— Кто такие? — спрашивает Эрик. — Неужели чехи?

— Нет, поляки. Вернее, польские офицеры. Тоже едут в Бузулук.

— Панове офицеры? — интересуется один из поляков.

Чехи показывают на Франту Энгеля.

— А другие?

— Нет, но все командированы в Бузулук.

— Откуда же панове едут?

— Из Сталинградской области.

— Что вы там делали?

— Работали. Мы — политэмигранты из Чехословакии.

— Коммунисты?

— И коммунисты, и просто антифашисты. А вы, Панове?

Офицеры отмалчиваются, а один из них поворачивается и уходит не попрощавшись.

— Ну и дела! — качает головой Курт Вольф. — А еще славяне! — Он снимает очки и начинает протирать их внутренней стороной шерстяной рукавички.

* * *

Проснувшись утром, они видят деревянные домики окраины какого-то городка.

— Ваша остановка, товарищи! — сообщает проводник.

Над вокзальным зданием надпись: «Бузулук». По перрону прохаживается подтянутый военный лет двадцати с небольшим. На нем зеленая английская шинель с такими же желтыми, как у польских офицеров, пуговицами. Из-под шинели выглядывают бриджи, серо-зеленые гольфы и аккуратно зашнурованные высокие башмаки. На левом рукаве — круглая красно-сине-белая нашивка, ниже — знаки различия чехословацкого десатника.

— Ну, вот мы и дома, — произносит Эрик Фрешл.

Сразу за вокзалом в глаза им бросается массивное здание клуба железнодорожников с большим транспарантом над окнами второго этажа: «Враг будет разбит, победа будет за нами!» Этим лозунгом встречает чехословацких воинов Бузулук. На календаре — 9 февраля 1942 года.

Возвращение начинается

Только посвященные знали, что всего три месяца назад люди Ингра обсуждали в Лондоне с представителями британского военного министерства, реально ли, учитывая развитие ситуации на Восточном фронте, соглашение о создании чехословацких воинских частей в Советском Союзе…

Полковник Карслайл склонился над картой. Его правая рука легко скользнула к южным границам СССР и далее на Средний Восток. Это разумнее. Русские понесли огромные потери и испытывают недостаток в вооружении и боеприпасах, танках и самолетах. Их резервы исчерпаны. Они потеряли Донбасс. Вот-вот падет Ленинград. Вскоре немцы форсируют Волгу. Так что в ближайшее время русским вряд ли удастся стабилизировать фронт. Ну а если им это удастся в будущем, то в лучшем случае по Уралу.

* * *

Вывеска на доме, расположенном у перекрестка Октябрьской и Первомайской, на двух языках сообщает, что здесь разместился штаб чехословацкой воинской части, формируемой в СССР. В коридор первого этажа выходит сухощавый светловолосый мужчина. У него приветливый, но испытующий взгляд. Он смотрит на группу прибывших, едва заметно кланяется и возвращается в свой кабинет.

— Это Свобода, — поясняет кто-то.

Здесь же, в коридоре штаба, чехословацкие эмигранты узнают, что из прежнего состава с подполковником Свободой осталось примерно сто офицеров и унтер-офицеров. Остальные перебрались в Англию или на Средний Восток. Но это никого не обескураживает: на первое время командиров достаточно, а потом наверняка прибудет пополнение, ведь в СССР проживают тысячи чехословацких граждан.

Поначалу прибывшие спят в штабе и в зале над лестницей, иногда — прямо на полу. Им выдают английское обмундирование, ботинки с железными подковками, фуражки, шинели. Однако на улице ужасно холодно, и они надевают ушанки и обувают валенки, которые прихватили с собой с гражданки.