Бездна Челленджера - [71]
Он перепрыгивает с одной горки фальшивого золота на другую и исчезает в ревущих волнах, оставляя меня в одиночестве на дне мира.
Воздушный туннель сужается, и горы «сокровищ» становятся мусором, крутящимся вместе с водой. Некого позвать на помощь, никто не придет. Нас осталось двое — я и Змей, который уже вне себя от предвкушения. Когда вода сомкнется вокруг меня, он наконец получит свою добычу, и никому, даже проклятому капитану, больше меня не найти.
Я цепляюсь за шест в самом центре смыкающегося кольца и пытаюсь вскарабкаться наверх, но он покрыт склизкими водорослями, и мне не удается даже толком ухватиться.
Если есть путь сюда, значит, должен быть и путь отсюда — вот только где он? Что я упускаю из виду?
Ответ приходит от Змея. Он говорит со мной. Не словами — ему неведом язык. Он говорит со мной чувствами и обрушивает на меня такую тяжелую безнадежность, какая подавила бы самый дух Божий.
«От судьбы не убежать, — говорит мое бессилие. — Ты был обречен с тех пор, как решил нырнуть. Я раскрою челюсти и возьму тебя себе. Но не буду глотать — это будет слишком просто. Я сжую тебя, как резинку, пока от Кейдена Босха не останется только черный деготь меж моих зубов. И ты навечно останешься там, у безумия в утробе».
Было бы так просто сдаться. Семь миль воды вот-вот обрушатся мне на голову, а в нескольких футах поджидает мой личный демон. Почему бы просто не прыгнуть ему в пасть? У Давида была хотя бы праща, чтобы противостоять Голиафу, а что есть у меня?
Что у меня вообще есть?
В последние мгновения, когда воронка смыкается вокруг меня со всех сторон, у меня в ушах звучат слова попугая: «Ответ был у тебя в кармане».
Я гляжу на дублон, который все еще сжимаю в руках. Мне казалось, птица говорила про шоколадные монетки из моих воспоминаний — вот только она-то их не видела! Попугаю известно многое, но не все.
Я лезу в карман другой рукой. Сначала мне кажется, что там пусто, но потом я нащупываю что-то. У вещицы странная форма, и я не понимаю, что это такое, пока не вынимаю ее наружу.
Это голубая деталь от пазла.
В точности того оттенка синего, что и крошечная точка неба у меня над головой.
И вдруг я чувствую, как змей съеживается.
Потому что осталась всего одна деталь, чтобы до конца собрать небо…
…А небо жаждет стать одним целым даже больше, чем змей жаждет заполучить меня.
Я гляжу на свою правую руку, держащую монетку, и на левую, в которой зажаты небеса. Да, я пал жертвой многих неподвластных мне сил — но здесь и сейчас я могу сделать выбор. «Чудес не бывает», — сказал попугай, но безвыходных положений не бывает тоже, что бы ни внушал мне змей. Всего можно избежать.
Когда от воронки остается меньше ярда, я бросаю монету, сжимаю в кулаке деталь пазла и поднимаю вверх кулак, предлагая далекому небу его последнюю частичку.
И вдруг я поднимаюсь.
Как будто кто-то тянет меня за руку, я лечу пущенным вверх снарядом, а подо мной ревет водоворот.
Вода бурлит у моих ног. В глубине слышен яростный вопль змея. Я чувствую, как пылает его алый глаз. Чудовище следует за мной по пятам, но всегда на дюйм отстает.
Кажется, моя рука скоро оторвется. Ускорение отдается в каждой клеточке тела — я лечу гораздо быстрее, чем падал. Быстрее, чем зовет земное притяжение. Быстрее, чем змей, не оставляющий попыток затопить мое сознание гимном безнадежности.
Голубой круг неба над головой растет и растет — и вот я уже проношусь мимо пугала и лечу куда-то вверх.
Синева растекается повсюду, и я проваливаюсь в объятья неба.
157. Что-то вроде религии
Я много чего не понимаю, но одно знаю точно: «правильного» диагноза не существует. Есть только симптомы и разные словечки, которыми называют некоторые их наборы.
Шизофрения, шизоаффективное расстройство, биполярное первого рода, второго рода, тяжелое депрессивное расстройство, психотическая депрессия, обсессивно-компульсивный невроз, и так далее, и тому подобное. Все эти ярлыки ничего не значат, потому что не бывает двух абсолютно одинаковых случаев. Каждый по-своему живет и по-своему реагирует на лекарства, так что ничего нельзя знать наверняка.
А мы все любим консервы. Нам все на свете подавай в баночках и коробочках, которые можно надписать. И пусть даже мы научились их надписывать — это еще не значит, что мы знаем, что внутри.
Здесь что-то вроде религии. Нас успокаивает вера в то, что мы придумали определение чему-то по своей природе неопределимому. А правильным оно окажется или нет — это уж вопрос веры.
158. Высокопоставленные идиоты
Улетев в небо, я приземляюсь во множестве мест, которых не помню, и это тянется несчетные дни, пока я наконец не попадаю туда, откуда начал свой путь. В освещенную лампами дневного света белую комнату, застрявшую в желе. Я чувствую, что дрожу, хотя мне не холодно. Виноваты лекарства — или те, которые я принимаю, или те, которых давно не пил.
Надо мной склоняется пастельный халат. Он тарабарит, я в ответ несу абракадабру. Я закрываю глаза, ночь становится днем — и вот передо мной стоит доктор Пуаро. Меня больше не трясет, а его речь начинает звучать по-английски, хотя и плохо синхронизирована с движениями губ.
Мир без голода и болезней, мир, в котором не существует ни войн, ни нищеты. Даже смерть отступила от человечества, а люди получили возможность омоложения, и быстрого восстановления от ужасных травм, в прежние века не совместимых с жизнью. Лишь особая каста – жнецы – имеют право отнимать жизни, чтобы держать под контролем численность населения.Подростки Ситра и Роуэн избраны в качестве подмастерьев жнеца, хотя вовсе не желают этим заниматься. За один лишь год им предстоит овладеть «искусством» изъятия жизни.
Калифорния охвачена засухой. Теперь каждый гражданин обязан строго соблюдать определенные правила: отказаться от поливки газона, от наполнения бассейна, ограничить время принятия душа. День за днем, снова и снова. До тех пор, в кранах не останется ни капли влаги. И тихая улочка в пригороде, где Алисса живет со своими родителями и младшим братом, превращается в зону отчаяния. Соседи, прежде едва кивавшие друг другу, вынуждены как-то договариваться перед лицом общей беды. Родители Алиссы, отправившиеся на поиски воды, не вернулись домой, и девушка-подросток вынуждена взять ответственность за свою жизнь и жизнь малолетнего брата в свои руки. Либо они найдут воду, либо погибнут. И помощи ждать неоткуда…
Родители 16-летнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У 15-летней Рисы родителей нет, она живёт в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. 13-летний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
В мире идет великий Праздник. Празднуют боги — «вещества». Хиро, Коко, Мэри-Джейн и прочие. Они спускаются вниз, на землю, чтобы соблазнять людей. Но они не могут спуститься по собственной инициативе — люди должны их призвать. И люди призывают. А потом не могут вырваться из удушливых объятий «богов». На удочку Рокси (оксиконтина, сильнейшего анальгетика, вызывающего страшную зависимость) попался хороший мальчик Айзек. Его сестра Айви, страдающая от синдрома дефицита внимания, сидит на аддералле. Как брат с сестрой борются с «богами», кто выигрывает, а кто проигрывает в этой битве, как «боги», которые на самом деле демоны, очаровывают человечество и ведут его к гибели — вот о чем эта книга. Нил Шустерман и его сын Джаррод подняли тему опиоидов в США.
В мире, где побеждены болезни, войны и преступность, единственный способ умереть — это подвергнуться «прополке» от руки профессионального убийцы — серпа. Двое подростков, Цитра и Роуэн, становятся учениками серпа и, несмотря на полное нежелание заниматься подобным ремеслом, вынуждены учиться искусству убивать, ибо эта работа необходима для общества. Но серпом может стать только один из них. Интриги внутри насквозь коррумпированного Ордена серпов приводят к тому, что Цитра и Роуэн должны соревноваться друг с другом за право вступить в Орден.
Родители шестнадцатилетнего Коннора решили отказаться от него, потому что его непростой характер доставлял им слишком много неприятностей. У пятнадцатилетней Рисы родителей нет, она живет в интернате, и чиновники пришли к выводу, что на дальнейшее содержание Рисы у них просто нет средств. Тринадцатилетний Лев всегда знал, что однажды покинет свою семью и, как предполагает его религия, пожертвует собой ради других. Теперь, согласно законам их общества, Коннор, Риса и Лев должны отправиться в заготовительный лагерь и быть разобранными на донорские органы.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.