Безбожно счастлив. Почему без религии нам жилось бы лучше - [71]
Если кто-то без причины ругает носительниц головных платков или чешет всех мусульман под одну гребенку, говоря, что они «размножаются как кролики» и в то же время ничего не желает слышать о том, что в Германии – всего лишь около 4,4% мусульман и уровень рождаемости у мусульманок>101 уже приравнивается к уровню рождаемости у немок>102, то это не исламофобия, а антимусульманство: целенаправленная ненависть к людям мусульманской веры, которая нам слишком хорошо знакома по антисемитизму.
Если, с другой стороны, кто-то отвергает исламские законы, которые в немалой степени урезают права женщин или порочат гомосексуалистов и ставят религиозные законы выше светских законов, то это уже не исламофобия, а критика ислама. Если принципы этой критики, вносящие вклад в самоопределение индивидуума, переносятся на другие религии, то речь идет о критике религии как таковой. А если эти принципы не пасуют и перед прочими идеями, ставящими под угрозу открытое общество, то это уже критика идеологии – welcome to my world[85]!
«Привет, Беттина! – на следующее утро уже издали машу нашей практикантке, когда мы подходим к нашей киле с двух противоположных сторон. – Я согласен пригласить госпожу аль-Вахиби, о’кей?»
«Ага! – Она склоняет голову набок. – Что это вдруг?»
«Ах, знаешь ли… – я отмахиваюсь. – Я просто следую решению Федерального конституционного суда, который считает, что ношение религиозной одежды может представлять опасность для идеологического нейтралитета максимум абстрактную, а не конкретную, и поэтому считает, что полный запрет ношения платка не только ограничивает право на свободную религиозную практику, но и ведет к требующему оправдания напряженному отношению к фактическому равноправию женщин».
«Круто!»
«Я настроен по-прежнему скептически, – говорю я, улыбаясь, – и я попозже, на собеседовании, основательно прощупаю ее на предмет мусульманства!»
«Я считаю, что это правильно! – Беттина тоже улыбается. – Так позвони ей прямо сейчас!»
Уходя из «килы», я достаю мобильник и звоню госпоже аль-Вахиби.
Она очень дружелюбна, говорит по-немецки без акцента и очень рада приглашению – и хочет задать мне только один вопрос, так как от моего ответа зависит, сможет ли она вообще принять приглашение: «В вашем детском магазине[86] подают свинину?»
После жизни-перед жизнью
Сердце у меня дико стучит. Ладони покрылись холодным потом, губы сухие, да и в горле пересохло. Я стою у фанерной стены, передо мной – бывший пастор, сзади меня – актер из кабаре, и я переминаюсь с ноги на ногу.
«Что, нервничаешь?» – шепчет актер сзади мне на ухо.
«Еще как!» – Я отираю ладони о джинсы и поворачиваюсь к худому типу в огромных очках.
«Ах, не бери в голову! – говорит он с дружеской улыбкой. – Худшее, что с тобой может произойти, – это то, что тебя вконец осрамят перед миллионами зрителей и никто больше не захочет ничего о тебе знать».
Видно, я смахиваю на загнанную косулю, поэтому человек по имени Винс Эберт кладет руку мне на плечо и улыбается.
«Это будет! Просто всегда об этом помни! – говорит он и всячески старается дать мне понять, что он сейчас не шутит. – На нашей стороне – реальность, а у других… – он указывает на здоровенного лысого мужчину передо мной и добавляет тихо: – …только Библия».
Я делаю глубокий вдох и медленно киваю. Одно дело – не сесть в лужу на самом кассовом из всех моих прежних ток-шоу. Другое – правдоподобно изложить свою позицию, но выступить при этом как дружелюбный атеист – это чрезмерное требование, – особенно если учесть список гостей, в котором значится одна ярая противница абортов. С обычной необъективностью, которая не может не быть свойственна религиозности, я еще как-нибудь примирился бы, но когда кто-то с нежной улыбкой преподносит вам религиозный экстремизм, я уже не могу гарантировать со своей стороны дружеского расположения.
Из динамиков раздается и по всей студии разносится мужской голос, преувеличенно веселый: «А теперь сердечно поприветствуйте – вместе со мной в студии: наша хозяйка Анна Билль!»
Звучат громкие аплодисменты, с ними смешивается знакомый голос ведущей ARD[87], которая благодарит публику и наконец объявляет тему вечера.
«Последний выход: рай – есть ли жизнь после смерти? А это – наши гости…»
Время пришло: одного за другим нас выводят из темноты в освещенный круг со стульями. Хотя камеры еще не работают, но они уже готовы и направлены на нас, собирающихся вести дискуссию. Передо мной загорается яркий свет, и уже через несколько минут я должен буду объяснить, почему эта жизнь – наша единственная жизнь – и почему это еще и так здорово.
Хотя при этом я имею поддержку в лице Винса, не только физика, но еще и готового к бою и находчивого парня, присутствие католической противницы легальных абортов, мусульманской защитницы прав женщин, сдавшей госэкзамены и имевшей опыт клинической смерти, и бывшего протестантского пастора, похожего на вышибалу в ночном клубе, затрудняют мою задачу.
Словно в трансе я вхожу в студию, мне указывают стул с краю, и госпожа Билль представляет меня публике последним и согласованными со мной следующими словами: «…и, как он сам себя называет, безбожно счастливый Филипп Мёллер – милости просим!»
В данной работе рассматривается проблема роли ислама в зонах конфликтов (так называемых «горячих точках») тех регионов СНГ, где компактно проживают мусульмане. Подобную тему нельзя не считать актуальной, так как на территории СНГ большинство региональных войн произошло, именно, в мусульманских районах. Делается попытка осмысления ситуации в зонах конфликтов на территории СНГ (в том числе и потенциальных), где ислам являлся важной составляющей идеологии одной из противоборствующих сторон.
Меньше чем через десять лет наша планета изменится до не узнаваемости. Пенсионеры, накопившие солидный капитал, и средний класс из Индии и Китая будут определять развитие мирового потребительского рынка, в Африке произойдет промышленная революция, в списках богатейших людей женщины обойдут мужчин, на заводах роботов будет больше, чем рабочих, а главными проблемами человечества станут изменение климата и доступ к чистой воде. Профессор Школы бизнеса Уортона Мауро Гильен, признанный эксперт в области тенденций мирового рынка, считает, что единственный способ понять глобальные преобразования – это мыслить нестандартно.
Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.
Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
Эта книга — первое современное научное объяснение веры в Бога, духовного опыта и приобщения к высшей реальности, мистических озарений, действия молитв, религиозных обращений, общения с духами, околосмертных видений, переживания выхода души из тела и других явлений, которые обычно связывают с божественным присутствием или действием сакральных сил. Мэтью Альпер — один из основателей нейротеологии, самой перспективной на сегодняшний день области научных исследований религиозной жизни, духовности и мистицизма.
Об этом человеке мало что известно широкой публике. Главное произведение его жизни ни разу не публиковалось за последнее столетие в полном виде, в то же время трудно сравнить с ним по мощи, смелости, силе выразительности какую-либо другую книгу, написанную о следовании за Христом в ХХ веке. Этот человек — архимандрит Спиридон (Кисляков), эта книга — «Исповедь священника перед Церковью». Анархист, бунтарь, чудак, бесстрашный миссионер, протопоп Аввакум ХХ века, мистик, нашедший на Первой мировой войне свой путь в Дамаск, обличитель, которого «после всего этого» пожалел и уберег патриарх Тихон… Забытое имя возвращается, великая книга о подлинной свободе во Христе выходит.
Увлекательная история литературных подделок в Древнем мире, написанная одним из самых известных в мире специалистов по Библии и раннему христианству. Почему авторами многих христианских евангелий, посланий, трактатов и откровений были совсем не те люди, которым их приписывают? Можно ли считать библейские тексты подделками? Зачем неизвестные христианские авторы сознательно обманывали своих будущих читателей? Как работали фальсификаторы раннехристианских текстов? «Великий обман» – это прекрасно изложенная, научно обоснованная, богатая фактами и примерами, драматическая история борьбы за истину.
Как появились популярные представления о божественной сущности, высшем благе, вечных ценностях, бессмертной душе, истине, смысле и первопричине всех вещей; о чем мы говорим, когда говорим о духовной жизни, душе и Божьем промысле; почему религиозные представления — это знание ни о чем; что мы находим, когда начинаем искать Бога в мире и в истории; есть ли разница между истинно верующими и чудаковатыми поклонниками эксцентричных вещей; почему в религиозной жизни так много истерии и невежества, делает ли вера совершеннее человека и мир; почему политики так хорошо относятся к религии.