Без ветра листья не шелестят - [9]

И тут как раз райбыткомбинат открыл в кишлаке парикмахерскую. Оживились чукургузарцы. Поскольку в кишлаке не оказалось собственного брадобрея, прислали из района. Им был уста[21] Нияз, сорокапятилетний мужчина. Человеком он оказался добродушным, веселым, столько знал анекдотов и смешных историй, что уже спустя неделю парикмахерская стала самым многолюдным местом в кишлаке. Уста повесил в парикмахерской полукиловаттную лампочку, и, едва она вспыхивала, как туда валил народ. Кто-нибудь устраивался в кресле, а остальные рассаживались на скамейках вдоль стен. Уста намыливал голову или лицо клиента и заводил разговор — неважно о чем, ведь предметом аскии может быть пустяк из пустяков. В него втягивались и остальные, мало-помалу разгоралась аския. Расходились, как правило, за полночь, чисто выбритые, надушенные тройным одеколоном.

Но уста Нияз любил не только шутить. Часто он брал у кого-нибудь ослика и, прихватив снасти, на все воскресенье отправлялся вверх к родникам, где якобы водилась особенная форель.

Когда уста возвращался с рыбалки, никто не знал, но каждый понедельник вечером лампочка вновь призывно вспыхивала в его парикмахерской...

VII

Секретарь комитета комсомола Юсуф Джавлиев был коренастым парнем лет двадцати пяти. Одевался он, как настоящий спортсмен-мотоциклист, в коричневую куртку из искусственной кожи, сверкающую молниями, ярко-желтый шлем и модные ветровые очки. Появился Юсуф в гостинице рано утром, едва Захид успел встать.

— Товарищ Акрамов? — спросил он и, получив утвердительный ответ, представился: — Джавлиев, секретарь комитета комсомола.

— Очень приятно, — сказал Захид и, пожав парню руку, предложил: — Завтракать будете?

— Не откажусь, товарищ лейтенант.

На столе уже стоял ароматный шир-чай и завтрак, приготовленный хозяйкой гостиницы, которая выполняла одновременно обязанности повара. Позавтракав, вышли во двор, где у крыльца стоял мотоцикл Юсуфа. Захид отстегнул дерматиновый тент и устроился в люльке, а Джавлиев, важно нацепив очки, сел за руль. Он резким толчком ноги завел мотор, включил скорость, и машина рванулась вперед. Проехав с полкилометра по асфальту, Юсуф свернул влево и на полном ходу проскочил брод через речку. Отсюда неширокая каменистая дорога, петляя между адырами, карабкалась вверх, к видневшимся вдали снежным вершинам. Юсуф сбавил скорость, чувствовалась нагрузка на мотор — он гудел во всю мощь, и рев его, отраженный адырами, по ложбинам возвращался обратно стократным эхом.

— Захид Акрамович, — сказал Юсуф громко, — отдохнем малость, а?

— Давай.

По правде говоря, Захид уже устал. Два часа трястись в люльке по дороге, которую и сам шайтан обойдет стороной, дело нелегкое!

— Давно бы в порядок дорогу-то привели, — сказал он, когда Юсуф остановил мотоцикл на небольшой площадке.

— Силенок не хватает, — ответил комсорг, — облисполком обещал сделать дорогу на свои средства, но и у него, видать, деньжат нет пока.

— До места далеко еще? — спросил Захид, выбравшись из люльки.

— Это смотря куда, Захид Акрамович. Если на сенокос, так часа четыре еще, а если к Шермату-ака, то часа через полтора будем. — Юсуф слез с седла и вслед за Акрамовым стал размахивать руками и приседать, чтобы размяться. — Перекусим немного и дальше.

— Семья большая? — поинтересовался Юсуф у Акрама.

— Мать, отец, сестра да я.

— Личную я имею в виду.

— Пока один.

— Вот и я холост. Четверть века за плечами, а рубашки все еще мать стирает.

— Ульмас-ака вчера хвастался, — заметил Захид, — что в «Чинаре» полно красавиц, но я что-то, глядя на вас, начинаю сомневаться в этом.

— Он не соврал, — сказал Юсуф, — просто я сам... После десятилетки пошел в сельскохозяйственный техникум, потом призвали в армию. Вернулся, рекомендовали секретарем комитета комсомола. Пока входил в колею, время пролетело, но теперь вроде бы освоился, можно подумать и о личном. Осенью, если удачно все сложится, сыграю свадьбу.

— Кто невеста, если не секрет? — спросил Захид.

— Держу одну на примете. Сама она об этом пока не знает, но, видно, догадывается. Зовут ее Азада, она дочь чабана, гостем которого мы сегодня будем.

— Я ее видел вчера, — сказал Захид, — думаю, что выбор ваш хорош.

— Где же, интересно, вы могли ее видеть?!

— В совхозном саду. По-моему, Азада еще очень молода?

— Семнадцать с хвостиком, так что никто не придерется, даже вы, Захид Акрамович, — представитель власти.

— Скажите, а что из себя представляет Сахро?

— Ну, как вам сказать... — замялся Юсуф.

— Как представителю милиции, — рассмеялся Захид, — говорите правду и только правду.

— Кто поймет природу женщины, Захид Акрамович? Дает она, к примеру, ей главное достоинство — красоту, но не позаботится, чтобы женщина эта была и счастлива. Сколько я знаю красивых женщин, столько же почти знаю разбитых судеб. Вот и наша Сахро не оказалась исключением, не повезло ей. А я вижу, заинтересовала вас она, Захид Акрамович? — сказал Юсуф.

— Да нет, просто так спрашиваю, — ответил Захид и поспешил переменить тему: — Вы — командир дружинников в «Чинаре», Юсуфджан. С покойным Халиковым в контакте были?

— Конечно. Лично я с ним много спорил.