Без вести... - [5]
Сохатый изловчился и пхнул рогами медведя, топтыгин — кувырком. А тут, надо же, сохатый одной ногой угодил в нору бурундука. Медведю того и надо: сгреб сохатого лапищами, рвет его клыками. Долго бились. Сохатый вытащил ногу из норы. Стоят друг против друга, а оба обессилили. Стояли, стояли так и побрели в разные стороны. Сохатого мы после отыскали: добрался до речки, там и упал, а медведь, вишь, прополз, однако, версты две и тоже издох. Такая была история.
И про море у батьки немало всяких случаев. У Кеши дух захватывает.
С восьми лет он вместе с отцом ходил рыбачить в море. Поднимались часа в три, чуть светало. В тихую погоду Байкал лениво перекатывает невысокие волны, — глухо ударит о скалистый берег и откатит... Зато когда навалит крутой баргузин, земля загудит!
А рассветы над сибирским морем! Светлая полоска начинает постепенно шириться, сначала она светло-желтая, потом розовая, а там и пурпурная...
Говорят, что Байкал чист и прозрачен. Что ласков и суров. Что богат и щедр. Так это и есть, большая в этом правда. Кеша сидел, бывало, на берегу, на пне, там, или на перевернутой лодке, и размышлял: а ведь верно, что на Байкале и люди такие — и чистые, и щедрые, и суровые.
Они с отцом на катере ходили до сетевых лодок. В тех лодках еще спали по утру рыбаки, заметавшие с вечера сети. Вот и солнышко, пора выбирать сети. В ярких лучах утреннего солнца сверкает серебристая рыба, а над неоглядной водной гладью далеко-далеко плывет звонкая рыбачья песня.
Иннокентий тоже, как и все рыбаки, не любил пустословия, всегда с охотой выполнял дело, которое ему поручалось. Он никогда не мот соврать.
С первых дней войны Иннокентий стал курсантом Иркутского авиационного училища, был выпущен досрочно лейтенантом. Воевал храбро, получил награду — орден Красного Знамени. Однажды, это было в октябре 1942 года под Ленинградом, Иннокентий, отбомбившись, возвращался на свою базу. В этот день он поджег у немцев большой склад горючего. Настроение было отличное, он насвистывал песенку. Вдруг — резкий толчок. Машина накренилась, высота и скорость стали падать. Иннокентий понял: самолет подбит. Пытался выправить курс, но смотровое стекло застелили клубы черного дыма, разрываемого оранжевыми вспышками.
Каргапольцев открыл фонарь кабины и, прокричав свое решение экипажу, повел самолет на посадку. Тело охватила невыносимая жара... «Неужели все?» — только и успел подумать. По смотровому стеклу хлестнули верхушки деревьев. Раздался резкий скрежет, треск, удар...
Очнулся Иннокентий на рассвете. Глухо гудел лес, хмурый и неприветливый. Попытался встать, но тут же упал. Правая нога горела, сильная боль в груди затрудняла дыхание. Расстегнул куртку и сделал глубокий вдох. Осмотрелся. Неподалеку валялись обгоревшие остатки самолета, дымились прозрачным дымком.
Возле самолета — обгоревший труп. Наверное, Георгий, — штурман. Узнать невозможно. Метрах в десяти обнаружил второй труп, стрелка-радиста. Превозмогая боль, он стащил трупы в образовавшуюся воронку, засыпал землей... И тут на него навалилась слабость, острая боль в ноге.
Боль в ноге усиливалась.
Иннокентий снял с шеи шарф, зубами и руками разорвал в длину, перевязал ногу выше колена, где боль была совершенно нестерпимой. Еще раз поднялся и тут же снова упал на мокрую траву.
Лучи восходящего солнца протянулись прямыми белыми полосами над темным лесом. Значит, там восток, — отметил он. Медленно пополз навстречу солнцу. Чем дальше продвигался, тем чаще терял сознание. Во рту пересохло, шершавый язык прилипал к небу.
Каргапольцев до сих пор помнит маленькую полянку, бруснику на ней. Сколько он прополз в тот день? Вперед, поближе к своим, вперед... Хоть на метр, на шаг, но ближе.
Красная брусника и страстное стремление к своим, на восток, это он здорово запомнил. А потом — провал, пустота. Ничего, ни малого проблеска до той минуты, когда очнулся в немецком лазарете. Два месяца боролся со смертью.
Многое передумал Иннокентий в те бессонные ночи. Как вырваться из плена? Как вернуться в строй? Должны же сыскаться тут русские, вот вместе и убежим. Оружие раздобудем...
Приходили мысли и о доме, о Гуте. Она и в горячечных снах являлась...
Иннокентий лежал в палате один. Перебитая нога болела, дышал с хрипом: были поломаны ребра. О побеге нечего было и думать. Тихими ночами, когда спадала боль, оставалась одна дума — о Гуте.
Они любили друг друга. Как начиналось это светлое чувство? У любви всегда свои, нехожие дороги... Впереди им все казалось прекрасным и радостным, вся жизнь. «Вот оно, счастье, — думал тогда Иннокентий. — Любимая девушка, родное село... Чертовски хорошо жить на свете! Нынче закончу сельхозинститут и поженимся». И вдруг в воскресный день июня радио разнесло весть: началась война. Иннокентий Каргапольцев сразу же после получения диплома ученого зоотехника, стал военным курсантом.
Перед отправкой в часть ему разрешили на сутки съездить в Кабанск. Как одно мгновение протекла последняя ночь в родном селе!
Кеша и Гутя считали, что война будет короткой, скоро закончится полным разгромом врага. Гутя понимала, что война не обходится без жертв, но не плакала, только кусала губы.
Сборник документально-художественных приключенческих повестей, посвященных борьбе советских контрразведчиков с агентурой вражеской разведки, с антисоветским подпольем на различных этапах строительства социализма. Книга подготовлена к 70-летию Советской власти.
В книгу вошли главы из опубликованной документальной повести «Взойти на костер», рассказывающие о напряженной работе пензенских чекистов в первые годы Советской власти, и две новые повести — «Глухой овраг» и «В осажденном городе». Героями их стали чекисты, действующие в самые тяжелые и напряженные периоды жизни нашей страны.
Василий Стенькин знаком читателям «Байкала» по рассказам о чекистах, опубликованным в журнале в разное время. Новая повесть «Под чужим небом» основана на документальных материалах.Е. Д. Таров — наш земляк, филолог, владеющий несколькими восточными языками, по заданию ЧК служил в штабе атамана Семенова, затем в годы Отечественной войны — в агентуре японской разведки. При его участии удалось раскрыть зловещие планы бактериологической войны, которую готовили японские захватчики против СССР.Повесть публикуется с некоторыми сокращениями.
![Рассказы чекиста Лаврова [Главы из повести]](/storage/book-covers/43/43e3ec3067fa59a55edc536897109bc1e81593e2.jpg)
Василий Стенькин много лет проработал в органах госбезопасности Бурятской АССР. Трудная и опасная борьба с подрывной и шпионской деятельностью империалистических кругов против Советского государства стала темой рассказов, объединенных образом чекиста Максима Лаврова.
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.